Миллер тем временем начинает дрожать. Чёрт.
Я оглядываюсь на гостей, замечаю цепкий взгляд бабушки и Джонса-старшего и отпускаю локоть девчонки. Усмехаюсь беззлобно:
— Ты не часто носила босоножки на каблуках, верно?
Мой вопрос не требует ответа, и уже через несколько минут на веранде вновь фоном звучит музыка, а гости, звякнув бокалами, начинают общаться между собой.
Вскоре еда совсем не требуется, на столе остаются лишь напитки и лёгкие закуски, а народ разбредается по заднему двору и веранде.
Крис общается со своим другом, Терри Лоунгом, и его женой. Мама пытается убедить деда в том, чтобы он слушал бабушку, потому что со здоровьем шутить нельзя. Старик Джонс наметился на свою внучку, которая притихла в тени старого дуба. А моим вниманием вновь завладела бабушка.
Она прослеживает за моим взглядом и резко меняет тему:
— Как поживает Молли, дорогой?
— Кто? — не сразу соображаю я. — А. Нормально.
— Ты же не собираешься её обижать?
— Обижать?
— Во-первых, эта милая девочка, на которую ты весь вечер засматриваешься, — твоя сводная сестра. А во-вторых, я всегда считала тебя порядочным молодым человеком. Молли — чудесная. Мы с её бабушкой были счастливы, узнав, что вы встречаетесь.
И снова чертова случайность. Плюс, длинный язык Молли. Оказалось, что наши бабушки соседствуют, и девчонка не удержалась от того, чтобы рассказать, что мы с ней... встречаемся.
Вот только это не совсем так. Точнее, совсем не так, как это видит ба.
Дело в том, что приставучих первокурсниц, хорошеньких и глупеньких девочек, жаждущих обзавестись серьёзными отношениями с кем-то вроде меня, с каждым годом становится всё больше и больше. Я устал от ненужного внимания, и недели три назад связался с Молли Тиш — одной из самых популярных учениц Джонс-колледж.
Я сразу дал ей знать, что у нас нет будущего, и она на это согласилась.
Да и с Миллер я планировать будущее не собираюсь. Но объяснять это всё бабушке не вариант.
Я смотрю на неё и улыбаюсь:
— С Молли всё будет в порядке, не переживай. А вот на счёт моей сводной сестры я не уверен. Ты меня простишь? Кажется, старик Джонс крепко взялся за внучку.
Миллер заметно потряхивает под строгим взглядом старика и его густых бровей, сведённых вместе.
Крис тоже это видит, мы подходим к ним почти одновременно.
— Ну же. Почему она молчала столько лет? — требует старик.
— Я не...
— Отец, пожалуйста, — просит Крис, сжимая его плечо пальцами.
Тот бросает на него хмурый взгляд и спрашивает гавкающим тоном:
— А тебе не интересно? Твоя мать... Все эти годы у неё была внучка! Она могла с ней общаться! Но твоя девчонка...
— Мама смогла бы её понять, — напряжённо замечает Крис.
Я делаю шаг ближе к Миллер, обнимаю её плечи рукой и тихо выдыхаю:
— Старик лает, но не кусает.
Девчонка начинает дрожать сильней.
— Смогла бы? — фыркает тот. — Мы спросили бы её, кто из нас прав, если бы она была жива!
— Люси, к сожалению, тоже нет в живых. И ты делаешь Кейли больно, выспрашивая о том, о чём она не знает.
Старик снова смотрит на внучку, его взгляд смягчается, Крис тем временем продолжает:
— Да, у нас нет возможности узнать ответы на свои вопросы, но есть возможность узнать Кейли. И оно того стоит, согласен?
Старик отводит глаза, молчит пару секунд, а затем кивает:
— Согласен. Извини меня, девочка.
Кейли выдыхает едва слышно:
— Я не могу... Простите меня.
Она сбрасывает мою руку и срывается вон.
