Отец же... Отец укатывает по очередным делам. Как и всегда, собственно. Сколько себя помню, его дома вечно не бывало. А если и был, то на меня времени ему никогда не хватало.
Отсюда, наверное, и пропасть в нашем общении. Сложно сблизиться, если единственная тема, что нас объединяет ― разбор полетов за очередные косяки.
Вот и сейчас курю на балконе, наблюдая за тем, как его джип выкатывает из гаража, направляясь к автоматически открывающимся воротам.
Что ж, хата в моем распоряжении. Ненадолго, конечно, девы скоро вернутся, так что, полагаю, надо одеться. Я уже и так смутил своим нудизмом какую-то даму бальзаковского возраста, мелькнувшую в окне соседнего коттеджа.
Не уверен, что она рассмотрела все детали с такого расстояния, однако голый мужик точно привлек ее внимание. Та свою крысенышную собаку на руках чуть не задушила от потрясения.
Докуриваю, отвешиваю ей «привет» двумя пальцами от виска и иду в ванную, отмывать поплывшую после трения об простыни наскальную живопись.
Честно говоря, лев реально зачетный вышел. Да и таланта Скворцовой не занимать, я оценил наброски в скетчбуках. Ночь-то долгая, а занять себя надо было...
Вот теперь думаю, попросить что ль ее нарисовать эскиз? На бумаге. Пускай с него перебивают.
Долго торчу под тропическим душем, замучив мочалку и вылив на себя добрую половину женского геля для душа. Растер кожу до красноты, но карикатурные записульки на торсе стер.
Коза-егоза.
Тю-тю ей, видите ли. Ничего, ничего. Потом на собственной шкурке прочувствует всю степень этого «тю-тю». Не кричать, орать будет. От оргазма.
Стряхивая с волос влагу, неторопливо вылезаю, намочив коврик. Черт, полотенце-то я оставил в Каринкиной комнате...
Ну да ладно, воспользуюсь ее. По иронии, эта ванная теперь негласно закреплена за нами двоими, так что есть лишний повод позлить чумичку.
Обтираюсь и, шлепая босыми ногами по ламинату, чешу к себе, слыша голоса внизу. Уже вернулись? Быстро. Или же это я долго ковырялся, спешить то в кой-то веки некуда. Отпуск. Свобода. Лафа.
Нахожу оставленный со вчера на столе айфон, пухнущий от переизбытка непрочитанных сообщений и звонков. Один от Борзого, все остальное от Эльки.
Понимая, что так проще, нежели клацать пальцами по сенсорной клавиатуре, делаю последней прозвон.
― Почему не отвечал? ― тут же давит по барабанным перепонкам мелодичный голосок. Вроде миленький, но какой же бесящий. ― Я полночи до тебя дозвониться пыталась!
― Эм… Я как бы спал.
― Один, надеюсь, ― уточняет та с нажимом.
Такая интересная, я прям не могу. Прекрасно понимаю ее подозрительность, но чего Эля ждет? Что я тут же каяться начну? Типа, сознаешься ― скидка выйдет, истерику не закатят?
Закатят. Еще какую. Проверено.
― Не, с плюшевой игрушкой.
Прикол в том, что в этот раз даже не соврал.
― Смеешься?
― Да не, правду говорю. Погодь, ща фотку скину, ― чешу обратно к Карине, устраивать фотосессию гусю. ― Отправил.
Ответ не заставляет себя ждать.
― Какой миленький. Откуда такой?
― Достался в наследство вместе с новыми родственничками.
― И как они тебе? Все очень плохо?
― Ну, как тебе сказать... ― нахожу на кровати то, чего тут точно не лежало всего каких-то полчаса назад: подготовленной женской одежды. Среди которой обнаруживается женский лифчик. ― В целом, терпимо, ― подцепляю за лямку, разглядывая черную шнуровку на салатовых чашках. А Скворцова шалунья. Буйные расцветки для буйной особы. ― Точно лучше, чем я ожид...
