— Зайка, ты сильно рискуешь завтра всё делать стоя, — голос Беркута обволакивающе-опасный, и я не могу точно сказать, кто из этих двоих пугает меня больше. От них ото всех снова мурашки.
— Алкашка недоделанная, — раздаётся у меня над ухом, и я взлетаю с дивана. Приходится уцепиться за горячую шею сводного, чтобы была хоть какая-то точка опоры.
— Положи меня на место, — требую прямо ему в ухо. — Ты всё испортил. Ва-ня… — хнычу, дёргая ногами в воздухе.
Он прощается с парнями и выносит меня в основной зал, а оттуда на улицу.
— Холодно, — ёжусь, рефлекторно прижимаясь теснее к горячему телу.
— Терпи, — раздражённо огрызается Ваня то ли на меня, то ли даёт себе установку.
Ставит меня на обочину, открывает дверь красного пятна, которое при удачной фокусировке зрения превращается в Феррари.
— Чёрт, никогда столько не пила, — всхлипываю, пока сводный усаживает меня на сиденье и крепко пристёгивает.
— Сейчас вернусь, — захлопывает дверь и сваливает обратно в «Истерику».
Приносит нашу верхнюю одежду, укутывает меня моей же курткой и садится за руль.
— Не блевать! — заявляет, запуская двигатель.
— Я попробую… — улыбаюсь, — но ничего не обещаю.
Глаза предательски закрываются. Я только чувствую, как Ваня поправляет на мне сползающую куртку и мягко отъезжает с парковки.
19. Глава 19
Иван
Вот что за человек, а?! Даже побухать нормально не может. Всё у неё через задницу. Хорошо хоть вырубилась в дороге, и завтра мне не придётся гнать машину на автомойку.
Остановившись у подъезда, разворачиваюсь и смотрю, как она сопит, уткнувшись носом в мою куртку. Волосы слегка растрепались, ресницы слиплись от того, что плакала. Обманчиво милое создание с лицом ангела, трогательно приоткрытыми губами и ядовитым жалом вместо языка. Чего ревела-то? Ведь хрен расскажет.
Я тоже хорош. Сижу, пялюсь на неё. Вот надо оно мне? Хорошенькая же, а я мужик, которого к тому же лишили секса. Изверг русоволосый! Но смотреть на неё сейчас очень приятно. И я позволяю себе ещё чуть-чуть «погулять» взглядом по её бледным щекам, по дрожащим ресницам, изгибу носа…
Пока они с девчонками строили планы, которым не суждено было сбыться, у нас с пацанами состоялся интересный разговор. Ничего нового друзья не сказали. Да, залипаю. А кто бы не залип на таких ногах и глазах с переливами расплавленного металла? Только импотент. У меня, слава богам, с этим проблем нет. Только слепой не заметит очевидного.
Что ещё меня в ней цепляет? Забавная, дерзкая, но при этом мягкая. Она ежеминутно взрывает внутри меня какое-то дикое количество разных эмоций: от желания выпороть и правда привязать к батарее до привязать, но уже по другому поводу и к спинке кровати. Иначе эта девчонка меня либо исцарапает, либо покусает.
Вся эта фигня кажется мне абсолютно нездоровой. Нет, я прекрасно понимаю, что технически мы чужие люди. Отцы у нас разные, мамы… мама вроде как общая. Другой-то я не знал. Меня с детства вырастила именно эта, и я ни дня не называл её иначе и не считал её посторонним человек. Как-то так вышло. Вот и Полинка всегда была сестрой. Это же логично! Дочь моей матери — моя сестра. Да, сводная была дико раздражающим фактором, который вечно мешался, вынуждая меня менять планы и вообще быть для неё нянькой. Но сестра! Та самая, мелкая, несуразная, в дурацких очках со своим вечным: «Вань, Ваня, а Вань? Ну Вань!», требующая моего внимания, будто нельзя было поиграть в куклы или в песочнице. От её «Вань» и сейчас внутренности содрогаются.
