С каждым словом её голос становится всё тише. Поля поворачивается на бок, подкладывает ладошки под щёку, закрывает глаза.
— … и чтобы Ваню больше не любить, — бормочет себе под нос, окончательно вгоняя меня в ступор. — Он же придурок. Как его можно любить? Дед Мороз, я же немножечко прошу, — и тут я понимаю, что про моё присутствие окончательно забыли. — Или множечко?
Что-то ещё совсем неразборчивое болтает себе под нос, засыпая у меня на глазах.
— Вот это ни хрена себе мы погуляли, — запустив пальцы в волосы, смотрю в одну точку, пытаясь переварить услышанное и чувствуя себя тоже немного пьяным.
Из всего сказанного проще всего в мою голову укладывается пирог с яблоками.
— Будешь себя хорошо вести, — зачем-то говорю вслух, — будет тебе пирог. И, может быть, даже какао.
Поднимаюсь с пола, укутываю Полину частью покрывала, гашу свет. На всякий случай оставляю дверь приоткрытой и ухожу к себе, тоже не запираясь. Чёрт знает, как эта Заноза реагирует на такое количество алкоголя.
Раздеваюсь до трусов, ложусь на живот и утыкаюсь в телефон в поисках тех самых спасительных контактов, но уже через пару минут понимаю, что долистал до конца списка, не прочитав ни одного имени.
— Эй! В смысле «Ваню больше не любить»?! — вдруг накрывает меня.
20. Глава 20
Иван
Возмущённый до глубины души, ещё раз прокручиваю в голове её пьяную исповедь.
Какао, пирог, ёлка, чтобы папа не пил…
Он бухает? Если так, это задница, конечно. Я об этом мужике ничего не знаю почти. Только то, что бизнес у него какой-то небольшой был. И, собственно, всё. Мама про бывшего ничего не рассказывала, а я не интересовался. На кой хрен мне нужна была эта информация? Она — жена моего отца, моя семья. Я и сейчас живу с этой установкой. Немного даже карябает внутри, что где-то там есть этот мужик. Ещё и пьющий. Не удивительно, что от него все его женщины разбежались.
Повернувшись на бок, подкладываю руку под голову и смотрю в окно. Штору забыл задёрнуть. Мне с кровати видно кусочек тёмно-синего неба, засвеченного уличным освещением, и срывающийся снежок. Скорее всего, с крыш сдувает. Красиво, чёрт побери. Умиротворяюще.
И всё же, какого хрена «Ваню не любить?». Будто ты меня любила когда-то. Хвостом бегала, да. Но и сейчас мало что изменилось. И о каком формате любви речь? Брат, друг, парень. Ладно, друга сразу отметаем, мы никогда не дружили. Остаётся два варианта…
«А ху из ис Кирюша?» — перекидывает мои мысли на ещё один фрагмент её монолога.
Ааа!! Чего ты мне мозг-то взрываешь ежеминутно, а?! Зараза мелкая!
Зато я выяснил, что о Полинке тоже ни черта не знаю. И раньше мне это было индифферентно. Я радовался, когда её отправляли домой и ко мне возвращались свобода и привычная жизнь. А сейчас оно мне зачем? Мы ведь снова временно тусим на одной территории, регулярно раздражая друг друга. Но она же мне нравится! И это ещё один бесячий факт. Нравится как красивая девчонка с ужасным характером.
Вот она там спит сейчас, а я тут, загадки о ней разгадываю, а мог бы делать много всего приятного и не париться.
Снова кручусь на кровати, пытаясь найти удобное положение. Люблю спать на животе. Зевнув, кулаком подминаю подушку снизу, подсовываю под неё одну руку, пальцами второй вывожу круги по простыне, пытаясь медитировать на монотонные движения.
Мне кажется, я ещё никогда в своей жизни столько времени подряд не думал об одном человеке. Тем более о девчонке. Какой смысл был заморачиваться, если можно пойти и взять? У меня как бы со школы с этим не было больших проблем. И странно, имея такой опыт, споткнуться сейчас. Да ещё и на сестре!
