— У Дианы сейчас смена, —
решает заговорить Наташа, — а мне нужно зайти в фотостудию, распечатать доклад
на завтра.
— Понятно, — кивает
Антон. — Гулять не предлагаю, ты ведь будешь уставшая, да? — говорит он,
заглядывая мне в глаза. Ну как можно быть таким чутким?
— Да, — лишь подтверждаю
я.
— Тогда вечером
созвонимся?
— Обязательно, —
соглашаюсь, — к тому же мне нужно кое о чем тебе рассказать.
Антон прищуривается.
— Я заинтригован.
— Зря. Все, что пока могу
сказать, — новости отстойные.
Теперь Антон хмурится.
— Ну и как мне сейчас
идти на лекцию? Я не смогу ни о чем другом думать. Хоть намекни, о чем речь?
Нервно смотрю на часы в
своем телефоне. Кажется, я уже опаздываю.
— Моя мама скоро выходит
замуж, — коротко выпаливаю я, и у Антона расширяются в неверии глаза.
— В смысле?
— Все, — улыбаюсь я и уже
делаю несколько шагов спиной вперед, — поболтаем вечером, мне нужно бежать!
Машу на прощание Наташе и
Антону, а сама быстро разворачиваюсь к выходу и ускоряюсь. Уже как десять минут
я должна быть на работе. Хоть бы только Нина не выписала мне штраф.
Достаю из кармана пропуск
и прохожу через турникет. Оказавшись на улице, я мигом сворачиваю в сторону от
универа и просто бегу. Хорошо, что кафе находится прямо за углом.
Домчав до здания, я резко
распахиваю дверь заведения и, запыхавшаяся, влетаю внутрь, а затем как вихрь несусь
в подсобку.
Не успеваю ни с кем
поздороваться: вижу, что кухня загружена, все повара заняты своей работой,
официанток за стойкой нет, значит, они в зале. Хоть бы и начальница оказалась
где-нибудь подальше. Но кого я обманываю. Эта женщина следит за каждым моим
шагом. И я уже слышу ее противный голос:
— Опаздываешь, — тут же
отмечает Нина, меряя меня строгим взглядом. В ее глазах читается укор, надо
как-то оправдаться.
— Всего лишь десять
минут, — произношу чуть замявшись, попутно кидая сумку в шкафчик и принимаясь
снимать с себя одежду.
— Пятнадцать, —
поправляет меня Нина, и я ощущаю, как она продолжает таращиться мне в спину. Понимаю,
что мои слова сложно назвать аргументом, но разве нельзя быть ко мне хоть чуточку
снисходительней? Я ведь опоздала не потому что захотела, а потому что была на
учебе.
Сейчас тучной Нине уже
давно за шестьдесят, и все же когда-то ей тоже было девятнадцать. Неужели ей не
приходилось крутиться, чтобы выжить в этом сумасшедшем мире? Я как осьминог — у
меня триста рук, и я всеми силами пытаюсь везде успеть.
— Прости, — повержено
говорю я, натягивая на себя черные джинсы и черную футболку с магнитным бейджиком,
— этого больше не повторится.
— Конечно, — надменно
фыркает она. — Я ведь сделала тебе пометку. Снова.
Оборачиваюсь к ней и вижу
в ее руках планшетку с табелем. Только не это.
— Нина, пожалуйста, —
принимаюсь унижаться и в очередной раз умоляю ее, — не выписывай штраф. Десять
минут это не приговор. Я ведь уже здесь!
Завязываю волосы в пучок
на макушке и быстро цепляю на себя коричневый фартук.
— Пятнадцать, — вновь
поправляет меня начальница. — И раз уж десять минут не приговор, то удержание в
размере тысячи рублей из твоей зарплаты это сущие копейки.
Сжимаю челюсти. Ну как
можно быть такой язвой!
— Хорошо, Нина Ивановна,
я вас поняла.
Она кривится. Нине не
нравится, когда ее называют по имени-отчеству, якобы так она чувствует себя
слишком старой. Что ж, сейчас это единственное оружие в моем арсенале, которым
я могу хоть как-то отбиться и подсластить горечь своего поражения.
