— Иди уже в зал, —
сердито бубнит она. — Если хорошо поработаешь тебе оставят чаевые. Даже с
учетом штрафа выйдешь в ноль, а если повезет, то вообще в плюс.
Я поджимаю губы и больше
не говорю ни слова, в этом нет никакого смысла. Выхожу к барной стойке и нервно
хватаю пачку стикеров.
— Привет, Оль, — здороваюсь
с бариста, — что тут у нас?
— Привет, — говорит она в
ответ, вовсю жужжа кофемашиной. — Вера и Маша принимают заказы, но у нас еще
один столик заняли. Я дала им меню, они пока выбирают.
— Какой номер?
— Шестой.
Поднимаю глаза на зал и
тут же чувствую, как к горлу подступает тошнота. Ну не-ет. Почему? За что?
За шестым столиком сидят
четыре человека, рожу одного из них я сразу же узнаю. Третьяков решил везде
меня преследовать? Рядом с ним трется брюнетка, смахивающая на дешевую пародию Арианы
Гранде, напротив них сидит другая парочка: какой-то шкаф и гарпия.
— А я не могу поменяться
с Верой? — хнычу я, и Оля снова обращает на меня внимание.
— Не думаю, — усмехается
она. — У нее семейный стол.
— А с Машей?
Слышу, как за спиной
театрально откашливает Нина. Ну все, мое выступление окончено, а пути
отступления перекрыты. Я даже не оборачиваюсь, и так прекрасно знаю, что Нина
стоит в позе тиранши, сложив руки на груди.
— Ладно, — грустно шепчу
я, — пошла работать.
Обхожу барную стойку и
направляюсь прямиком к шестому столику.
С каждым шагом я все
ближе, до меня уже отчетливее доносится смех сидящей там компании. Каким-то
образом мне нужно держать лицо, хотя единственное, что хочется сделать, это
развернуться и убежать обратно за стойку.
И, по возможности, спрятаться там до вечера. Чувствую, что Третьяков
попытается унизить меня, но, чтобы этого не случилось, в нужный момент я ударю
первой.
— Добрый день, —
произношу с улыбкой, заранее подготавливая стикеры и карандаш, — Меня зовут
Диана, я ваш официант. Готовы сделать заказ?
Все четыре головы разом
поворачиваются в мою сторону. Третьяков явно удивлен моему появлению, о чем
заявляют его вытаращенные глаза, хотя он сам не говорит ни слова. Как странно.
— Наконец-то, — цокает
брюнетка, сидящая рядом с ним, — я буду цезарь с креветками и воду с лимоном.
Записываю заказ и киваю.
— Еще что-нибудь?
Хвостатая надменно
поднимает на меня взгляд.
— Нет, — лишь говорит
она, всем видом показывая, что она тут хозяйка, а я всего лишь обслуга. Что ж,
мне не впервой.
Порой в кафе приходят
такие кадры, что этой красотке и не снилось. Кроме как мириться с подобными
ситуациями ничего больше не остается. Если я нагрублю в ответ — меня оштрафуют,
полезу в драку — оштрафуют, плюну в еду — вообще уволят, у нас везде камеры,
это легко вычислить. Возможно, эта дамочка родилась с золотой ложкой во рту и
тягости жизни ей неведомы, раз она себя так ведет. У меня ситуация иная, я
своей работой дорожу, она мне нужна. Необходимо как-то платить за учебу. С
такими долгами, как у меня, никто не собирался зачислять меня на бюджет. Поэтому
терплю любые унижения, здесь выбор невелик.
На ее ответ я снова просто
киваю.
— Мне, пожалуйста,
грибной суп, — заговаривает шкаф, и я опять шуршу карандашом по стикеру, —
чесночные гренки, вишневый чизкейк и большой латте с корицей.
Он закрывает свое меню и
смотрит на гарпию с вульгарным макияжем. Теперь свой заказ делает она,
равнодушно произнося:
— Мне кесадилью и
облепиховый чай.
Снова записываю и следом
поднимаю взгляд обратно на компанию. Меня встречают колкие темные глаза
Третьякова.
