В ее голубых глазах вспыхивает
ненависть. Наверное, мне стоит бежать и спрятаться в каком-нибудь бункере,
чтобы этот взгляд ненароком не раздробил мне кости. Тогда почему я все еще стою
на месте и довожу нашу словесную перепалку до абсурда?
— Было бы кого ревновать,
— прыскает она и идет по направлению к ванной. — Не вздумай притащить эту
вертихвостку к нам в дом.
— Потому что в моей
постели будет она, а не ты? Боишься умереть от зависти?
Она тормозит и
оборачивается. На ее лице отображается недоумение.
— А вот и нет. Просто не
хочу, чтобы моя комната стала разносчиком инфекции.
— Это уже не твоя
комната. Забыла?
Диана кривит губы.
— Еще посмотрим.
В завершении своей тирады
она все же заходит в ванную и громко хлопает дверью. Ух, какая злюка.
Что ж, не то чтобы я
собирался хотя бы однажды пригласить сюда Жанну, Диана все же про это не в
курсе. И раз мне запрещено приводить девчонок, то тогда ее парню тоже нельзя
здесь показываться. Как только эта грымза выползет наружу, я сообщу ей о своем
решении. Будет потешно.
В моем кармане вибрирует
телефон. Я достаю его и вижу на экране сообщение от Жанны: «Ну что, котик,
готов веселиться?». Вот черт.
Место для наших утех мной
так и не было найдено, и, если уж быть на сто процентов честным, я его и не
искал. Но дело даже не в этом — у меня почему-то нет желания встречаться с
Жанной. Сегодня, когда мы обжимались в стенах университета, я был не прочь
залезть к ней в трусы, а сейчас… я хочу остаться дома. Здесь намного веселей.
Открываю смс от Исаевой и
быстро пишу ответ: «Появились дела, сегодня никак». Даже не собираюсь
извиняться и что-то объяснять, просто блокирую телефон и кладу его обратно в
карман, мгновенно забывая о существовании этой назойливой брюнетки.
Я подхожу к двери ванной
и жду, когда выйдет Диана. Долго она не сможет там прятаться. Если думает, что
меня хватит ненадолго, то она заблуждается. Сидеть в засаде — мой конек, а хищник
— мое второе имя.
Диана
Лучше бы я даже не смела
заикаться о том, чтобы Третьяков наконец присоединился к нам на ужине. Помимо
того, что перед этим он успел изрядно потрепать мне нервы, провоцируя на
грубость и откровенно демонстрируя свои участки тела, так за столом он еще и не
пытался делать вид, что в нашей семье все хорошо. Наоборот. Он с натянутой
улыбкой продолжил играть в свои странные игры и теперь задавал каверзные
вопросы не мне, а моей матери.
— Оксана, а сколько вам
лет? — без доли совести поинтересовался он, отрезая кусочек свиной отбивной и
отправляя его в рот.
Моя мать аж поперхнулась
и быстро потянулась к стакану с водой.
— У женщин такое
спрашивать неприлично, — хихикнула она, а сама кинула быстрый взгляд на Сергея
Михайловича, ища помощи. К ее большому разочарованию, он смотрел в тарелку.
— Да ладно, здесь все
свои, — сказал Третьяков, все так же продолжая едко улыбаться. — Моему отцу
вот, к примеру, сорок пять. Вы выглядите моложе. Наверное, вам около сорока,
верно?
Моя мать сконфузилась от
этой большой цифры и быстро отреагировала, пытаясь спасти себя и неосознанно перечеркивая
собственное правило «Не говорить о возрасте».
— Мне тридцать семь.
— Хм, — протянул он, в
удивлении поднимая одну бровь. — Чем же вас привлек мой старик? Для такой
молодой женщины точно нашелся бы мужчина посимпатичней.
— Ну спасибо, —
по-доброму усмехнулся Сергей Михайлович, все так же не поднимая на нас глаз.
