— О чем я солгала?
В ее вопросе звучит мольба, а я слишком измучен, чтобы продолжать борьбу по этому поводу. Она лишила меня сил, разрушила мою защиту.
— Обо всем.
— Прошло уже столько лет, неужели я не заслуживаю правды?
Я вздыхаю и начинаю идти к лестнице.
— Я ничего не сделала... Я не лгала той ночью… — плачет она, но я продолжаю идти, с каждым шагом мое сердце становится все тяжелее, а нервный узел в животе все туже.
К тому времени, как я дохожу до двери своей спальни, у меня зарождаются сомнения. А когда я захожу в душ, оно начинает разъедать мой разум, вызывая разные мысли, и сколько бы я его ни отгонял, оно все равно возвращается.
— Костя, просыпайся.
Голос мамы вырывает меня из сна.
— Просыпайся, нам нужно уходить.
Она всхлипывает и я понимаю, она плакала. Когда я открываю глаза и смотрю на нее, красные круги вокруг ее голубых глаз подтверждают это. У меня в горле образуется комок ужаса.
— Что случилось? Куда мы идем?
— Не волнуйся сынок, просто вставай и одевайся, хорошо?
Она вытирает глаза тыльной стороной ладони.
Я делаю, как мне говорят, встаю и торопливо одеваюсь. Мама и папа уже упаковали наши чемоданы, и прежде чем я успеваю возразить или даже пробормотать хоть один вопрос, мы уже в машине и едем по дороге.
— Что происходит?
Челюсть моего отца сжалась от моего вопроса, а рыдания моей матери стали еще сильнее.
— Как ты, я уверен, знаешь, Аня поймала Леру, когда та кралась в ее комнату прошлой ночью.
— Да, я знаю... мы просто играли в игру. Что случилось? У нее будут неприятности? Я все объясню ее маме, если ты хочешь?
В машине воцарилась тишина. Ее мама пришла и забрала меня из гаража через десять минут после ухода Леры. Она сказала мне, что я наказан на месяц, что я даже не считал наказанием, так как Лера все равно была бы со мной. Я не очень понимал, почему меня наказали. Я делал вещи и похуже, чем тайком убегать из дома ночью.
Я просто предположил, что это потому, что заметили, что мы с Лерой не дома. Как же сильно я ошибся. Я всегда буду помнить следующие слова, вырвавшиеся из уст моего отца, как будто они навеки выжжены в моей памяти.
— Она сказала своей маме, что ты заставил ее сделать это. Что ты угрожал ей, для того чтобы она украла золотые украшения. Зачем ты это сделал, сынок? Зачем тебе угрожать ей?
Разочарование в тоне отца пронзило меня насквозь.
Тряхнув головой, я прогнал воспоминания. Она просто лгунья. До мозга костей. Я знаю, что произошло той ночью, и я знаю, что это была она.
Она сделала это с нами, и она заплатит.
Дорого заплатит.
29. Глава двадцать седьмая.
Она…
Дни проходят в суматохе. Мама и дядя Саша все еще не вернулись домой, я так устала их ждать. С каждой секундой, что я провожу в этом доме с Костей, мне все больше кажется, что я не выдержу. Он изматывает меня, пытается сломить психологически, с каждым разом, когда он открывает рот, он становится все ближе к этому моменту.
Словами нельзя ударить, но ими можно унизить, разбить сердце, именно это он и делает каждый раз, когда говорит со мной.
— Эй... подожди, — окликает меня сзади знакомый голос. Но я не хочу останавливаться.
Я просто хочу продолжать идти, идти, пока я снова не останусь одна, пока не начну снова чувствовать себя нормально. Проходит не более секунды, как рядом со мной появляется Герман, и я просто вынуждена замедлить шаг.
— Эй,эй, у меня так-то имя есть, — возмущаюсь таким обращением.
