– Заболей, Котова. В субботу я не хочу тебя видеть.
На мгновение мне кажется, что сейчас он меня поцелует. Слишком пристально рассматривал губы. Или мне хотелось, чтобы все так было? Но он быстро уходит, подходя к Щербакову и что-то говоря ему полушепотом.
Все очень подозрительно.
Это пугает.
7. Глава 7
Когда я оказываюсь в своей комнате, мысленно даю себе золотую медаль за выдержку, потому что без нее я бы сегодня испепелила весь город. Казалось, что даже на улице на меня все странно косились, будто инсту Горской читает даже бабушка, которая мандарины на автобусной остановке продает. Закрыв дверь, я словно провожу границу между спокойствием и безумием, которое неожиданно стало преследовать меня каждый день.
Если я вынесла хоть какой-то урок из жизни в одном доме с Покровским, то это значит, что никто не должен знать, что творилось у меня на душе. У меня даже вспомнить не получится, когда именно я пришла к таким мыслям. Наверное, прочитала в какой-то книжке, и это отложилось в памяти. Жаль, что я до сих пор так и не поняла, как пропускать мимо себя все плохое. Вместо того чтобы плюнуть и забыть, я почти прячусь в своей комнате.
Я ведь до сих пор надеюсь, что появление Демида – это лишь временная трудность, скоро он исчезнет и все закончится. Подсознательно понимаю, что это все бред, но продолжаю настраивать себя на хорошее. Черная полоса не тянется до конца жизни. Есть и белая. Она в разы длиннее. А на белой – счастье. И там нет Покровских.
Не переодеваясь, я падаю лицом в подушку. Кто-то может похабно подкатывать ко мне, говорить гадости за моей спиной, с угрозами заставлять что-то сделать, но, по сути, я остаюсь все тем же человеком. Об этом не стоит никогда забывать.
Ближе к вечеру домой возвращается Маринка. Увидев меня, она довольно улыбается.
– Что такое? Пока меня не было, что-то хорошее произошло? – спрашивает она, нюхая чай в моей кружке.
– Ничего плохого не произошло. Эй, оставь мой чай. Что ты делаешь?
– Проверяю, не нашла ли ты мою заначку, которую я под кроватью спрятала, чтобы Новый год достойно встретить.
Маринка делает большой глоток и морщится.
– Фу-у-у. Без сахара.
– Непохоже на твою заначку, да?
– Хуже этой твоей травяной отравы может быть только вода из лужи, – говорит Липатова, отхлебывая компот из банки. – К тебе сегодня опять Покровский подкатывал? Слушай, подруга, я могу еще раз сделать вид, что меня это не касается, но клянусь, из-за любопытства я скоро облысею.
– Даже лысой ты все равно останешься красоткой, – хлопаю ее по плечу, убирая вещи со стула. – А ты откуда про Покровского узнала?
Маринка закатывает глаза, мол, ты и правда могла подумать, что эта новость пройдет мимо меня?
Я так отчаянно хотела в это верить, что готова была помолиться.
– Ты в него врубилась, – подруга щелкает пальцами рядом с моим носом. – А потом он разбил телефон Рыжова.
– Как быстро новости распространяются, когда дело касается Покровского, – хмуро замечаю я. – Мы с Демидом… Несколько лет назад мама была женой отца Демида. Сейчас она опять собралась замуж. За него же. Младший Покровский против. Как и я, в принципе.
Сказав это, я чувствую себя так, будто по мне проехался КамАЗ, а затем меня вернули к жизни. Наверное, Марина поняла, как мне было сложно признаться, поэтому и постаралась скрыть свое удивление. У нее почти получилось.
Почти!
– Круть! – просто кивает, но с открытым ртом. – Если честно, я сначала подумала, что твоя мама с самим Демидом замутила, а он решил поиграть в отчима. Ну, ты мешала им строить счастье, отговаривала мать, а Демид все равно пытался наладить с тобой общение. Слушай, не смотри на меня так. Я пытаюсь красиво выкрутиться, но все равно чушь получается.
