9. Глава 9
– Как поживаешь, Ангелина?
Случайно или неслучайно, бывший отчим задевает меня плечом, чтобы первым пройти в кабинет.
– Все отлично.
Я вру. Сейчас меня всю трясет. Оттого, что я в этом доме, оттого, что нахожусь одна в кабинете с отчимом, оттого… Боже мой, мне не по себе.
Я переступаю порог комнаты и останавливаюсь рядом с письменным столом у двери, на котором стоит несколько рамок с фотографиями. На одной из них – мы с мамой. Она новая. Пару месяцев назад мама решила сохранить на память, так она сказала, нашу обычную встречу у фонтана. Протягиваю руку, чтобы рассмотреть снимок вблизи, как тут же дергаюсь, услышав раздраженный голос за спиной:
– Кто разрешал хоть до чего-то здесь дотрагиваться?
Это как удар.
Дышать сразу же перестала и замерла.
– Я не… – сглатываю, поднимая голову. – Я просто хотела посмотреть.
Он резко ударяет ладонью по столу.
– Хотела посмотреть… Посмотреть… – морщится, слишком громко дыша. – Еще чего ты хочешь? Опозорить свою мать? Промыть ей мозги? Настроить ее против меня? Это твои планы?
От нахлынувшего шока я даже думать не могу.
– Думаешь, я позволю какой-то малолетней дряни делать все, что она захочет? За моей спиной? Ты кем себя возомнила? Ты кто? Ты кто такая, чтобы перечить мне?
– Я ничего не делала за вашей спиной.
– Решила, что я поверю?
– Я… – прочищаю горло, смотря своему страху прямо в глаза. – Можете верить, можете не верить. Мне все равно. Но мне не все равно на свою маму. Я не хочу, чтобы она опять страдала.
– Значит, со мной она страдает? – требовательно кричит он, будто не в себе. – За последний месяц она приезжала к тебе всего два раза. Два. И она страдала? Ты глупая дура, раз до сих пор не поняла, что страдает она только из-за того, что у нее такая дочь, как ты. Безмозглая, эгоистичная идиотка, которая думает только о себе.
С каждым его шагом ко мне становилось все страшнее.
Да, я боялась Покровского.
Всегда.
Сейчас его вид был пугающим, как никогда прежде.
– Уверен, слухи о тебе тоже правдивы.
Не знаю, откуда он узнал, но я была уверена, что не от своего сына.
Хотелось верить, что не Демид ему рассказал.
– Это все чушь. Я никогда не делала того, что написано в том посте.
– И не сделаешь. Теперь ты будешь делать только то, что я буду тебе говорить. Скажу сидеть – и ты сядешь. Скажу исчезнуть – и ты исчезнешь, пока не разрешу появиться. Я раскрошу тебя, если ты дашь мне повод это сделать. Ты меня поняла?
Чувствую, как мои зубы начинают стучать.
Ноги слабеют, и я понять не могу, откуда во мне столько сил, чтобы просто стоять напротив Покровского.
Получается вздохнуть только тогда, когда он разворачивается и отходит к телефону.
– Покровский! – рявкает в трубку. – Ты разобрался с вещами девчонки?
Я застываю на месте.
– Вези сюда. Подружка? – мужчина внимательно смотрит на меня. – Уладь с ней.
Подружка?
Марина?
О, черт.
– Что происходит? – на ватных ногах подбегаю к столу. – Что вы делаете?
Мое отчаяние его веселит.
– Ты переезжаешь. Сегодня же. Твои вещи…
– Нет! Нет! Нет! Вы не можете…
– Ты еще не поняла? Я могу все, девочка, – обходя стол, он останавливается. – Я. Могу. Все. Не будешь послушной, вылетишь из своего универа в одну секунду. Если и это тебя не образумит, то сама себе сделаешь только хуже. Ты же этого не хочешь?
Покровский наклоняется ко мне.
– Сейчас ты спустишься вниз и будешь всеми силами радовать свою мать и доказывать мне, что у тебя есть мозги. Еще ты будешь улыбаться и молчать. Если я узнаю, что ты что-то замышляешь, то сделаю все, чтобы ты до конца своей жалкой жизни жалела об этом.
