Сердце в груди бешено стучит, требуя бежать без оглядки, и уже не так важно куда. Лишь бы только подальше. За море, в горы, притаиться в лесной хижине, хоть бы даже и в пустыню. Только бы подальше от этой свадьбы и всей родни жениха. Эти не простят мне бесчестия. Повезет, если останусь живой.
Но и магии моей они не получат. Ни за что свой дар не отдам. Пусть сама не знаю, зачем он нужен, и какая во мне гуляет сила, но отдать кому-то частицу себя? Ну уж нет, пусть подавятся Гжегоши своими деньгами. Не на ту напали. Я выросла не в шелках и заботе служанок, я выросла на Земле и точно знаю, что за себя можно и нужно биться. На серебряном блюдечке мне ничего готового не приносили. Все приходилось выцарапывать у судьбы своим остреньким коготочком. Справлюсь и здесь. Я не Моника, я другая, и сил во мне больше.
И все же мне, хоть и немного, но становится страшно,. Вновь белеют кончики пальцев, а стена за спиной покрывается глазурью из толстого льда.
Даже отец мне кажется теперь напуганным, опешившим от всего. Не ожидал. Не рассчитывал.
- Мы правильно поступаем, смотри, дочь никак не может контролировать магию. Опять вся стена будет влажной. Дорогая моя, наклони голову немного вправо. Прядка выбилась. Вот так, дай я ее подколю.
- Моника переживает, в такой ситуации сильный дар контролировать не так просто. Ты же помнишь, - одергивает маму отец.
- Помню. И она будет помнить.
- Иначе никак. Ты сама все понимаешь, Лелея.
- Понимаю. Мне родители в свое время говорили почти так же. И я ни о чем не жалею... теперь, - поджимает мать губы, и в глазах ее я вижу застывшие крупные слезы.
- Пора идти. Не стоит тянуть время, от этого всем тяжелее.
- Ей ещё не подкрасили лепестки цветов у подола. Пускай гости немного подождут, ничего не случится, - нажимает мать на отца.
-Случится, и ты сама это знаешь. Гжегош не зря прислал сюда своих оберисков.
- Это серьезно, отец? - смотрю я с тоской на высокий забор по соседству. За ним вроде бы другой постоялый двор. Но что толку? Даже если я украду лошадь из той гостиницы. Даже если там будет эта лошадь. Дальше-то что? Ускачу за тридевять земель? Верхом ездить я почти не умею. Скорее уж, упаду и буду валяться в ближайшей канаве. Не вариант.
- Нет, конечно же, нет, дорогая, - лжет отец, - Просто веди себя при этих гостях достойно и плавно. Не нужно никуда торопиться. До кареты пойдешь рядом со мной.
- Я поняла. Шаг вправо, шаг влево приравнивается к побегу.
- Приличные девушки идут ровно. Зачем шагать куда-то в стороны? Это тебе не пойдет, да и под платьем не будет заметно. Ступай с гордо поднятой головой.
Во двор врывается черная карета в золотых бляшках, гордо скрипя рессорами. Небольшая, но такая роскошная. Только немного похожа видом на клетку.
На крыше сидит маленький ворон, шторки на окнах плотно задернуты. Запряжённая лошадь похожа на игрушечную, золотистая грива у нее достает до земли. Может, в ней приехал жених?
Всадники во дворе приходят в движение, выстраиваются в ряд. Теперь от двери гостиницы до кареты и мышь не проскочит.
- Госпожа Моника, вас ждут в храме.
Мать прикрывает глаза платком. Отец белеет. Я подхожу к двери одна, гордо выпрямив спину. Другого мне не остаётся. Не прятаться же по углам?
В коридоре меня встречают двое мужчин. Громадные ростом, ещё и глаза у них как будто бы светятся зеленым. В нос ударяет запах лесной хвои и пепла. Оба мужчины чуть склонили передо мной головы. Реверанс нужно делать? Или нет? Как бы не ошибиться. Впрочем, невеста волнуется, ей многое можно простить. Остаюсь стоять прямо. Мало ли, правильный реверанс не получиться.
