Ой, эта книга оказалось такой прелестью! Прежде всего, необычно построено повествование, словно продвижение по географической карте тела. От органа к органу, от системы к системе. С такой любовью и восхищением строением человека! И параллельно это путешествие обрастает подробностями. От истории изучения и подходов к лечению до необычных историй из практики и современных методов диагностики. А казалось бы, столько уже всего написано на эту тему, чем тут можно удивить! А вот можно. Мне понравилось. От некоторых деталей, признаюсь, мне было дурно. Но я справилась! И даже получила удовольствие в конечном итоге.
В общем, получился некий отдых от психопатов и маньяков. Теперь с новыми силами можно радостно к ним вернуться.
«В то время рентгеновские снимки еще делали на широкой ацетатной пленке. Когда мистер Дулетто вернулся обратно в бокс, я взял конверт со снимком и отнес его в ординаторскую. Снимок на негатоскопе собрал вокруг себя целую толпу.
На переднем плане была видна тазовая чаша, по форме похожая на два склона долины; неясные очертания загазованного кишечника напомнили мне небо на картинах Тернера. Посередине была нелепая черная тень: небоскреб, попавший в загородный пейзаж. В четких контурах тени легко угадывалась бутылка кетчупа одной известной марки. Она занимала часть прямой кишки и заходила в сигмовидную кишку, при этом «плечи» бутылки и ее металлическая крышка были совсем далеко в кишечнике.
Согласно психологии эстетики, предмет воспринимается в качестве произведения искусства не потому, что он красивый, а потому, что он пробуждает широкий спектр эмоций: замешательство, удивление, отвращение и даже смущение. Рентгеновский снимок, о котором шла речь ранее, вне всяких сомнений, обладает эстетической ценностью: зернистые очертания кости против художественной четкости стекла и металла. В противопоставлении громадной бутылки и естественной формы тазовой кости мистера Дулетто был оттенок поп-арта. Я подумал, что этот рентгеновский снимок – настоящее произведение искусства: его можно выставить в галерее или проецировать по ночам на здании больницы. На секунду я представил, как он висит в Нью-Йоркском музее современного искусства или в Современной галерее Тейт, защищенный стеклом и канатом.»
«В Гранаде я осознал, что люди склонны вкладывать в свои тела определенный смысл, забавный или торжественный; экспонаты в том подвале, казалось, тоже были наполнены смыслом. Полки хранили свидетельство двух или трех веков беспрестанной умственной работы: люди пытались понять человеческое тело, чтобы научиться лечить его, когда это необходимо, и облегчать страдания. Там были и чудеса тоже: прогулка по катакомбам пробудила в моей памяти слова Вирджинии Вулф о сэре Томасе Брауне: «Нимб волшебства озаряет все, что он видит… комната, от пола до потолка набитая слоновой костью, старыми железками, треснутыми горшками, урнами, рогами единорога и магическими стаканами, наполненными изумрудными огоньками и голубыми тайнами». Возможно, тот подвал показался бы кому-то неприятным местом, но в его темноте тоже светились нимбы волшебства. Я был согласен с Гордоном: анатомия слишком удивительна и важна, чтобы, прятать ее или делать доступной только специалистам.»
Георгий Иванович Шилин «Прокаженные. История лепрозория»
Это совсем не так ужасно, как кажется. По большому счету можно подставить вместо лепры любую болезнь, ибо большинство людей в своем незнании стигматизируют и боятся тех, кто отличается от них. Плюс, опять же, отсутствие информации и нежелание с ней соприкасаться добавляют страху. Ведь даже устойчивое выражение есть: «Шарахаться как от прокаженного».
