– Давай, – Рита демонстративно засовывает хрустящую бумажку к себе в сумочку. Медведев, ссутулив плечи и зябко поёживаясь, идёт на кухню.
– И вот ещё что, – говорит Рита, в упор глядя на мужа, низко склонившегося над тарелкой. – Те деньги, что тебе на костюм отложили, придётся израсходовать. Ещё годик в старом походишь, ничего не случится.
Медведев отодвигает в сторону пустую тарелку и пожимает плечами.
– Как скажешь, Ритуль… Ты в доме хозяйка.
– Я хозяйка! Я хозяйка! – срывающимся на крик голосом начинает Рита. – А почему ты не хозяин? Повесил всё на меня, от всего отгородился и доволен! Очень удобно, – она тяжело дышит. – Кто везёт, на того и грузят! Ты скоро со своим прибором и спать будешь! Хоть бы деньги за это платили. Я тут бьюсь, как рыба об лёд, а ты…
Злые слёзы закипают у неё в глазах.
– Тише, Рита! Оленьку разбудишь!
– Плевать ты хотел на Оленьку! Ты её только спящую и видишь. Когда ты с ней гулял последний раз? Она скоро забудет, как отец родной выглядит!
– Рита!
– Двадцать восемь лет Рита!
– Ну, не могу я сейчас Архангельского бросить! Мы же с тобой говорили…
– Тебе Архангельский с его проклятым прибором жены дороже! Он же тобой, дураком, пользуется, твоими идеями. Когда тебе, наконец, зарплату прибавят?
– Рита, перестань!
Медведев встаёт, уходит из кухни и запирается в своей комнате.
– Ты только и можешь – уйти и запереться! – кричит ему вслед Рита. – Это проще всего. Гораздо труднее зарабатывать и заботиться о семье!
Раздражённая, с красными пятнами на щеках, она садится на диван. Жгучая, острая обида на мужа горит в ней. И в самом деле, права Люська, что она с ним видит? Заботы, кастрюли и безденежье. Чем она хуже Ларки? У Ларки духи французские! А у неё что? Кухня, стирка да едкие растворы, с которыми на работе возится изо дня в день по восемь часов.
Ну, ничего. Медведев как-нибудь без нового костюма обойдётся. Много он думает о семье последнее время? Много заботится о жене и дочке? А французские духи она купит. Имеет право!
Рита выходит на лестничную площадку и стучится в соседнюю дверь. Люська высовывается в халате, тёплая и растрёпанная.
– Чего? – не понимает она. – Случилось что? У Ольги температура?
– Люсь, давай французских духов купим…
Люськины глаза делаются круглыми от испуга.
– С ума сошла, что ли?
– А хотя бы и так. Давай сложимся и купим.
Люська оторопело молчит.
– Напополам не так дорого будет, – торопливо объясняет Рита. – Всего по двадцатке. Сама же говорила, старые кончились…
– А пользоваться как? – ориентируется в ситуации Люська.
– В разные флаконы разольём.
– Это ты здорово придумала! – восхищённо крутит головой Люська.
– Завтра купим.
Рита с Люськой торжественно выходят из универмага. В Люськином кармане лежит бесценный груз – маленький серебристый флакон.
– Мамочка, а ты мне понюхать дашь? – вертится под ногами Оленька.
Она морщит кнопку носа, предвкушая удовольствие.
Рита с Люськой смеются. Настроение у них приподнятое. У них праздник – они купили вещицу, о которой мечтает каждая женщина, которая, как им кажется, приближает их к той жизни, которой у них нет, в которой всё легко и красиво, которой живет Ларка.
Флакон вынут из бархатного ложа коробки и водружён на стол.
– А как делить будем? Флакон кому? – деловито осведомляется Люська.
Рита минуту колеблется. Ей тоже хочется иметь блестящую, витую бутылочку.
– Давай жребий бросим.
Люська берёт два криво оторванных клочка бумаги и торопливо пишет на них огрызком карандаша: «флакон» и, на секунду задумавшись, «фига». Бумажки помещаются в старую фетровую шляпу. Рита запускает руку первая.
