Правда, уезжали мы не по собственной воле.
Впрочем, всё это я описала в своей повести «Моя эмиграция». Вот уже больше десяти лет живу в Германии, сначала в Кёльне, потом в Берлине… Что сказать?
– Мне в Германии всё равно где жить – все города одинаково чужие… – так говорит одна моя героиня. Частенько так думаю и я… Правда, Берлин мне нравится гораздо больше. Просто масштаб города совпадает с тем, к чему я привыкла. А в Кёльне мне всё казалось, что я уехала куда-то в отпуск и каникулы никак не кончаются…
Успехов я здесь особых не достигла, немецкий язык как следует не выучила.
Пишу рассказы из жизни еврейской эмиграции. Иногда читаю их на вечерах, и людям это нравится. Они узнают в них себя, грустят и смеются вместе со мной. Их тепло греет мне сердце.
Что ещё? У меня двое детей – сын Илья, он уже взрослый и самостоятельный, закончил в Бонне университет и теперь программист в немецкой фирме. У нас давно произошёл обмен ролями «дети – родители».
– Мама, какие у тебя проблемы? – строго спрашивает он взрослым голосом меня по телефону.
Я вздыхаю и начинаю по-детски жаловаться. Меня опять обидели. Что-то не сделали, потому что не так поняли мои путаные объяснения на чужом языке.
– Ладно, я позвоню в этот «амт», – строго говорит он. – И всё решу.
Практически он решает все мои и бабушкины вопросы, связанные с окружающим нас официальным немецким миром, так как уже в совершенстве владеет языком. А для меня написать короткое письмо издателю по-немецки страшное мучение. По-русски с такими трудозатратами, мне кажется, я могу написать целый роман. Илюшу я очень люблю, он вырос замечательно тёплым, умным и ответственным человеком. Можно сказать, что он мой единокровный сын.
Дочка Аркадия учится в одной из гимназий Берлина. Она хорошая девочка. Внешне и внутренне больше похожа на моего мужа, человека серьёзного, специалиста по живописи, коллекционера и писателя Михаила Аркадьевича Вершвовского. Наверное, это к счастью.
Вот и всё. Потому что биография и так получилась слишком длинной. Остальное потом…
Лариса была бесхозная женщина. Ключевскому она так и сказала про мужа:
– Он мне не хозяин.
И эта фраза решила всё.
Лариса работала редактором радиовещания на заводе. По вторникам и пятницам она говорила в микрофон высоким, модулированным голосом, подражая дикторам телевидения:
– Говорит объединение «Свет». Здравствуйте, товарищи. В эфире…
Если был вторник, то в эфире звучали «Новости», а если пятница – музыкально-информационная программа «По вашим заявкам».
Объединение выпускало осветительную арматуру.
– Двадцать пять лет работает в цехе абажуров Клавдия Филимоновна Курочкина, – читала в микрофон Лариса. – Впервые она переступила порог заводской проходной совсем молоденькой девушкой. Все эти годы Клавдия Филимоновна трудится на одном месте и выполняет ту же операцию…
«Да я бы застрелилась, – думала Лариса, – если бы двадцать пять лет просидела на одном месте и клеила абажуры».
– В дни её трудового юбилея мы хотим пожелать ей счастья и здоровья и поздравить её хорошей песней. Вот такое тёплое письмо, – продолжала Лариса, – прислали к нам в редакцию товарищи Клавдии Филимоновны. Для вас, Клавдия Филимоновна, звучит песня «Когда я буду бабушкой» в исполнении Аллы Пугачёвой.
А через некоторое время после выхода передачи в эфир в Ларисином тесном кабинете возникала разъярённая толпа женщин.
