Святогор - страница 12

Еще на три дня братья оставались среди воинов Чуди. Лечили раненых, готовили кроды21 для павших. Их была дюжина: одиннадцать пали в сече, один умер позже – от ран. И, как оказалось, они пали от стрел аримийских. К концу третьего дня на закате в каждый крод вместе с покойником были положены меч, ножи, топоры, луки со стрелами и все, что нужно воину в другом мире. Костры вспыхнули, и дым их столбами вознесся к небесам, говоря живым о том, что Боги приняли души павших. Бран пропел прощальные молитвы, и все отправились поминать ушедших в другой мир воинов. А рано утром, закопав остатки кострищ на полянке, все провожали братьев в дальний путь домой. Прощаясь, Бран намекнул Святогору, что, видится ему, что свидятся они еще на этом свете и, возможно, еще не раз. Потом, после трех дней пешего пути, гостеприимная Дария помогла приобрести им трех лошадок, и уже не пешком, а в седле они поспешили домой к батюшке. Путь их был не близок, но и не так далек. И луна еще не успела поменять свой облик, а Фата почти успела, как они подъезжали к отчему дому. По пути им удалось три раза поменять коней в городках родной Арии. И вот он, дом.

– Здравствуй, матушка, – воскликнул старший, слезая с коня и кинувшись обнимать ее у порога.

Радимир со Святогором с поклоном ждали своей очереди.

– Как батюшка? Жив ли? Дождался ли? – спросил Радимир, а Святогор почему-то наверняка знал, что жив, дождался.

– Жив. Не встает только с той поры, как Святогор уехал. Изошлась я вся, испереживалась. Да вы проходите скорее, ждет ведь он. А я на стол соберу – с дороги ведь, – И крикнула кому-то на подворье, работнику видно: – Олек! Молоко в избу неси с погреба и солонины шматка два достань, скоренько только – сыны приехали – радость!

Они прошли в избу и подошли к лежащему на своем ложе старику. Тот, увидев их троих, встрепенулся, высунул руки из-под теплой шкуры и обнял их по очереди, не сдержав слез, со словами: – Ну здравствуйте, сыны мои, хвала Богам, дождался я вас! Живы! Целы! Вот радость-то!

А Святогор тем временем достал из мешка заплечного мех22 с сурицей, в который он еще там, на родниках, перелил ее из кувшина. Взял со стола чашу отцовскую, налил в нее примерно на два глотка из меха и подошел с левой стороны к отцу, оставив братьев стоять с правого боку.

– Батюшка, любимый, послушай меня внимательно, вот это – та сурица, что в урочище для Богов Аргелы готовят. Она очень вкусна и поэтому я налил тебе всего лишь на два глоточка. Потому что один глоток прогонит твою немощь, вернет силы. А второй глоток даст тебе бессмертие. В кувшине еще осталось малость, но тебе больше нельзя. Только пей двумя глотками, не тремя! Понято ли тобой, батюшка?

– Понято, Святогор, – ответил старик и, с трудом чуть приподнявшись, взял чашу из рук Святогора и, не задумываясь, сделал один глоток, сразу отдав чашу сыну со словами:

– Все, сын! Возьми чашу, не надо мне более.

И тут все увидели, включая суетившуюся у печи матушку, как порозовело лицо у старика, в глазах его синих показался блеск, на руках его появились вены. И он уже без какого-либо труда встал с постели и предстал перед ними в белой нательной рубахе со словами:

– Чудной напиток, однако!

И тут зазвучал в голове Святогора голос знакомый женский: «Ты крепко подумал, Святогор, предлагая отцу своему второй глоток? Снова предложишь? А надо ли это тебе?»

Святогор оглянулся вокруг, но не увидел Аргела, лишь голос, словно эхо, продолжал звучать в его голове. И он, не задумываясь, ответил, сначала ей, мысленно: «Богам виднее!», а потом обращаясь к батюшке: