Святые из Ласточкиного Гнезда - страница 10

Лицо у Билли было белое как мел.

– Готов? – спросила Рэй Линн.

Парень сделал еще глоток и сказал:

– Давайте.

Уоррен с Рэй Линн толкнули бочку резко, с силой, и, когда она откатилась, Рэй Линн пробрала дрожь. Билли испустил новый вопль и уставился вытаращенными глазами на свою ногу, будто ожидал увидеть вместо нее кровавое месиво.

Наконец он сказал:

– На вид вроде не так уж страшно, но болит, сволочь, как не знаю что. – Он начал расшнуровывать ботинок и попробовал было его снять, но остановился. Снова поднял голову и посмотрел на Рэй Линн. – Не могу, – прошептал он.

Рэй Линн спросила:

– Хочешь, я сниму?

Билли снова чертыхнулся, а потом признался:

– Меня сейчас вырвет.

Она не стала стягивать с него ботинок, а только приподняла лоскут рваной кожи на носке. Пальцы были уже не розовые, а синие и все в крови. Рэй Линн почти не сомневалась, что нога у Дойла раздавлена – так же, как ее палец. Она подняла голову, и ее зеленые глаза встретились с голубыми глазами работника.

Она наморщила лоб и сказала:

– Пальцы точно прищемило, может, и повыше тоже, но сама нога цела.

Эти слова и спокойствие, с которым они были сказаны, не вязались с горестным выражением ее лица, и Билли осознал, насколько плохи его дела.

– Как, черт возьми, я теперь работать буду с раздавленной ногой? – простонал он. – Говорили мне – не надо сюда ходить. Вот и достукался.

Уоррен оскорбился.

– А тебя сюда никто силком не тянул. И вообще – кто это тебе сказал такое?

Билли попытался встать на ногу, чтобы проверить, сможет ли она держать его вес.

Рэй Линн придержала его за локоть, чтобы помочь, но он выдернул руку и бросил:

– Убери от меня свои лапы. – Он повернулся к Уоррену: – Все так говорят.

Теперь уже и Рэй Линн обиделась.

– Как хочешь. Давай сам.

Дойл, хромая, поискал вокруг подходящую палку и наконец нашел. С ней он мог держаться на ногах, хоть и еле-еле, и поковылял туда, откуда пришел. Рэй Линн повернулась к мужу и взглянула на него так, будто не хотела верить своим глазам.

Тот вскинул руки.

– Да он сам не соображает, что делает.

– Нам нужны помощники, Уоррен. Одни мы не справимся. Может, Юджину напишешь, позовешь его к нам?

Кобб в изумлении вскинул голову.

– Юджину? Ну нет. Ему и с юридической практикой хватает дел. Если уж столько времени дома не показывался, с чего бы ему сейчас приезжать?

– Может, с того, что он твой сын?

Уоррен презрительно фыркнул.

– Он всегда был маменькиным сынком, а когда жена умерла, сказал, что никогда сюда не вернется, если только ему самому выгоды от этого не будет.

Через месяц Уоррен припомнит эти слова и поймет, как был прав.

Дэл не знал, что Мо уже взобрался по лестнице и вглядывается в бункер, где теперь не видно ничего, кроме кукурузы. Даже если бы хозяин хотел увидеть там работника – не увидел бы. Того успело засыпать зерном с головой, и тело сдавило со всех сторон, как будто какая-то загадочная сила держала его в плену. Дэл пытался глотнуть воздуха, но грудь еле вздымалась. Горло забило зерном. Он выдохнул кое-как, а вдохнуть теперь уже совсем не мог. Сознание посылало телу тревожные сигналы, сердце замирало в груди от ужаса. Он был зажат в стоячем положении, над ним простиралось четыре фута зерна, под ним – еще пятнадцать.

Мо крикнул остальным:

– Не видать ничего! Вниз ушел. Должно быть, мертвый уже.

Дэл слышал эти слова, а потом стал и видеть, что происходит. Видел, как Саттон спускается по лестнице. Как Хики с Вутом бешено орудуют лопатами, отбрасывая кукурузу через плечо. Видел, как еще один человек бежит к бункеру через поле и открывает дверцу с другой стороны, хватает лопату и принимается долбить кукурузную стену. Дэл уже не чувствовал чудовищной боли в груди. Он и сам не знал, как это вдруг все это видит. Во сне, должно быть. Мо отошел в сторону и закурил сигару. Слежавшаяся кукуруза хлынула из обеих дверей, люди работали изо всех сил, расчищая проходы. И тут вдруг Дэл увидел себя самого – как он вываливается через ту дверцу, где работают Хики и Вут. Тело у него безжизненно обмякло – измочаленный кусок человеческой плоти, припорошенный пылью.