Святые из Ласточкиного Гнезда - страница 13

Наступила ночь, черное покрывало окутало все вокруг, и тогда Дэл стал собирать немногочисленные пожитки, запасные брюки и рубашку. Ни бобов, ни венских сосисок у него больше не было, но кукурузного хлеба еще немного осталось. Дэл завернул его в припасенную оберточную бумагу и сунул в жестяное ведерко, которое прихватил на одной из ферм, где работал раньше. Привязал ведерко за ручку к ремню, чтобы не таскать в руках. Хотел бы он иметь такую флягу, как у Вута, но хотеть не вредно. Он похлопал себя по карману рубашки, убедился, что Мелоди на месте, достал из-за двери дробовик и перекинул кожаный ремешок через плечо.

Риз беззвучно, как закатное солнце по небу, выскользнул наружу и прикрыл за собой дверь. Слева от него была хижина Бейкера, за ней – Таттла, напротив через дорогу – Джонса… В сущности, его тут ничто не держит. Люди неплохие, ничего не скажешь, но пора и честь знать. Дэл постоял на крыльце, пока глаза не привыкли к темноте и не стали различать залитую лунным светом дорожку: светлую, кремового оттенка полоску песчаной земли, ведущую вперед, а куда – он сам толком не знал. Знал только одно: если останешься здесь, расплаты не миновать. И он двинулся в путь, время от времени поглядывая на ночное небо, усеянное звездами, и на низко висящую медовую луну.

Пару дней он скитался, и как-то раз ему стало жарко – пить захотелось, да и проголодался слегка. Он заметил маленький магазинчик и, войдя внутрь, увидел за прилавком молодую продавщицу – она обмахивала лицо обрывком ежедневной газеты. Дэл взял пачку крекеров «Набс», а потом, подойдя к автомату в углу, бросил в него пятицентовую монету и достал бутылку холодной колы. Открутив крышку, он подошел к прилавку, чтобы расплатиться за крекеры. Девушка была настоящая красотка. Она наклонилась вперед, и ее грудь, подпертая скрещенными руками, показалась в вырезе цветастого платья, а глаза между тем мерили Дэла долгим взглядом. Бойкая, в этом ей тоже не откажешь.

Девушка сказала:

– Что-то я тебя раньше здесь не видела.

– Да я так, мимо проходил.

Запах сладкой пудры с легкой примесью пота ударил ему в нос. Но ни привлекательность продавщицы, ни ее явная заинтересованность почему-то не вызывали у него обычной реакции. Она моргнула и подняла бровь.

Дэл опустил взгляд и спросил:

– Сколько?

Она как будто обиделась.

– Эй! Я не из таких.

Он указал на крекеры:

– За это.

Щеки у девушки порозовели. От смущения, а потом от досады ее лицо стало совсем уж открытой книгой – читай не хочу.

Она недовольно нахмурилась и буркнула:

– Пять.

Дэл положил монету на прилавок, развернулся и направился к двери.

Девушка крикнула ему вслед:

– Не такой уж ты и красавчик!

Риз остановился и снова взглянул на нее.

– Я-то? Да плевать.

Она расслабилась, и губы у нее изогнулись в легком подобии улыбки.

– Вообще-то красавчик, конечно.

Что ж, почему бы и нет? Дэл перевернул табличку надписью «Закрыто» наружу, обошел прилавок, притянул девушку к себе и сунул руку ей под платье.

Она охнула, застонала и пролепетала:

– Ну не знаю… Папа может вернуться в любую секунду.

– А где он?

– Дома, ужинает.

Дэл прижался к ней, все еще держа руку под платьем… но ничего не получалось. Ничего такого, что происходило обычно.

Он остановился, и девушка спросила:

– Что такое?

Дэл отстранился и сказал:

– Не могу. Извини.

Она стала оправлять платье, казалось смущенная этой неудачей не меньше его самого. Они больше ни разу не взглянули друг на друга, и Дэл торопливо выскочил за дверь. Озадачившее его происшествие не шло из головы до самого вечера. С наступлением сумерек он устроился на ночлег и в тусклом свете догорающего костра сыграл пару меланхоличных мотивчиков на Мелоди. Наконец любопытство взяло верх, и он отложил гармошку. Клонило в сон, но тревога не отпускала. Неуверенно, почти смущенно, он сунул руку между ног и мысленно вернулся к недавним встречам с Сарой, Бертис и Майрой, стараясь не вспоминать о том, что случилось с молоденькой красоткой в магазине. Сосредоточился на воображаемых картинках: закинутых на голову платьях, круглых попках и стонах. Долго вспоминал Бертис – как она орудовала ртом. И Майру. Шальную, безрассудную Майру, самую притягательную из всех. Но сколько он ни напрягал воображение, результаты не радовали, и он прекратил попытки. Что же с ним такое творится, черт возьми? Неужели расплата за прошлые грехи настигла его в виде Мо Саттона и богом забытого зернового бункера?