– Привет, ты чего плачешь? Больно? – Кристофер улыбнулся маленькой девочке.
Маленькая Мару размазала грязной ладошкой слезы по лицу.
– Мама заругает.
– Почему?
– Других колготок нет, – маленькая Мару прикрыла дырку рукой, кровь просочилась сквозь пальцы.
– Это поправимо, – Кристофер сел перед ней на корточки, достал из раны кусок стекла и подул. Рана мгновенно затянулась, на память оставив лишь шрам.
Маленькая Мару улыбнулась.
– А с колготками так можно?
– Боюсь, что нет, – Кристофер достал купюру в сто тысяч рублей и положил ей на колени. – Зато вот так можно. Скажешь маме, что нашла. Беги домой и больше не расстраивайся по таким мелочам, – он дотронулся указательным пальцем до ее носа.
Маленькая Мару зажмурилась и рассмеялась. Открыв глаза, взяла денежку в руку, хотела вернуть незнакомцу, но того уже не было.
Большая Мару вспомнила, как мама ругала ее потом, что нельзя подбирать деньги на улице, да и за колготки ей тоже влетело, зато она получила аж две пары новых. Одни колготки мама купила белые, на выход, а вторые синие, играть во дворе.
Мару закрыла дверь, и погладила ее рукой. Почему она не помнила этого момента до сегодняшнего дня? Нет, она помнила, как упала, помнила, как вернулась домой с мятой денежкой, но не помнила Кристофера. Мару открыла соседнюю дверь.
Девятиклассница Мару сидела на горе и рисовала Макарьевский монастырь, ее дипломная работа в художественной школе.
– Эй, малявка, опять краски переводишь? – к ней шла толпа парней из класса, самый красивый, Ванька Петров, был сам дерзким и наглым.
Девятиклассница Мару не отреагировала, лишь закусила губу, молясь, чтобы они ушли. Но бог ее не услышал.
Ванька Петров схватил с импровизированного мольберта почти законченную картину и рассмеялся.
– Ужас, парни, смотрите, совсем не похоже, – остальные последовали его примеру и засмеялись. Ванька бросил картинку с горы.
Девятиклассница Мару попыталась поймать ее, оступилась и полетела вниз. Она катилась кубарем до самой воды, когда парни осознали, что натворили вместо того, чтобы помочь, просто сбежали, так и не позвав никого из взрослых. Девятиклассница Мару пролежала там до вечера, боясь пошевелиться. С закатом она нашла в себе силы встать, пообещав больше никогда не плакать, стиснув зубы пошагала домой, окончательно потеряв веру в бога.
Закрыв дверь, Мару слегка расстроилась. Она похоронила это воспоминание вместе с той болью и обидой, и никак не ожидала, что придется снова прочувствовать то мерзкое состояние, с которым лежала в траве.
– Ты уже не такая, ты сильнее, – на ее плечо опустилась рука. Мару повернулась и увидела себя держащую в руках хамелеона. – Не удивляйся, я алайсиаг эфира. Пойдем, я покажу тебе дверь в настоящее, – Мару последовала за своей точной копией. – Прошу, не стой на пороге, проходи.
Мару сделала шаг и оказалась в заснеженном пространстве, которое ослепляло, когда глаза привыкли, она увидела Верму и Караму. Ее собственный голос потребовал посмотреть страху в глаза.
– Привет, – Карама улыбнулась. – Ты пришла за смертью?
– Да. Твоей, – Мару закричала, валькирии упали на идеальное снежное полотно. Она подняла руки вверх, валькирии приподнялись над землей. – Бум, – Мару зловеще улыбнулась, от Вермы и Карамы осталась лишь черная пыль.
Она тряхнула головой и снова очутилась в машине. Уставившись на Кристофера, выпалила.
– Я видела тебя раньше.
