Оля лежала, не реагируя, даже не пытаясь осмыслить происходящее.
Оттраханная всеми возможными способами, трижды кончившая так сильно, как никогда не бывало, она была просто не в состоянии думать.
Виталий медленно поднялся с кровати, и Оля почувствовала, что ленты на руках и ногах больше не натянуты.
- Абстрактный мужчина, абстрактная женщина…
Мягко щелкнул замок двери, и она осталась одна.
Полежав несколько минут без движения, она сняла непослушными пальцами повязку с глаз и развязала ленты. Потом молча, на подгибающихся ногах, оставляя на полу дорожку из мутных капель, прошла в душ и долго стояла под горячими струями, пытаясь смыть с себя недавние события. Судорожно вымывала остатки спермы, злясь и блаженно вздрагивая от прикосновения к возбужденному телу.
Когда она вышла из ванной, дверь в комнату Виталия была закрыта. Вернувшись к себе, Оля без особого удивления обнаружила, что промокшая простыня заменена на новую. Поставив ему мысленный плюсик, она запустила на мобильнике будильник и тяжело улеглась, укрывшись одеялом до горла.
Сон срубил ее почти мгновенно.
Проснувшись и плеснув в ванной холодной водой в лицо, Оля подчеркнуто неторопливо накрасилась и уложила прическу. В квартире витал аромат блинов. С деревянным лицом она прошла на кухню и уселась на стул.
На столе был сервирован завтрак.
Виталий, в белой майке и джинсах, в смешном цветастом фартуке плюхнул на ароматную стопку очередной блин.
- Доброе утро, - улыбнулся он как ни в чем ни бывало. – Как спалось?
Оля пытливо взглянула ему в лицо, ища издевку, чувство превосходства, глумливость или намек на произошедшее ночью. Или хотя бы раскаяние.
Но ее встретил прямой спокойный взгляд карих глаз.
Оля хотела влепить ему пощечину, ил вмазать прямо по этим красивым улыбающимся губам, которые вчера…
Она отвернулась.
- Спасибо, хорошо.
- Чай черный или зеленый?
- Зеленый, пожалуйста.
Она удивилась, не услышав в своем голосе холодности. Только подчеркнутое спокойствие. А, скорее, отголосок опустошения, не покидавшего ее до сих пор. Оля старалась не думать о произошедшем и не смотреть лишний раз в лицо мужчины, сделавшего с ней то, что он сделал. Тело ныло, но это была приятная истома, терпкое послевкусие.
Они в молчании попили чай.
В молчании она собралась, а Виталий вызвал такси и спустился проводить.
Прежде чем Оля села в машину, он неожиданно развернул ее к себе и крепко обнял.
- Я буду скучать.
Оля подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- А я вряд ли. Но я тебя не виню.
- Счастливой дороги. Возьми это на память.
Он протянул ей чеканный тонкий браслетик из черненого серебра. Витиеватые полоски в его середине складывались в стилизованную букву «О».
- Ох, - искренне восхитилась Оля, - какая красота!
- Это я сделал для тебя.
- Сам?
- Да. Мастерю иногда, по настроению.
- Спасибо тебе. Ну, хоть не обручальное кольцо.
Увидев выражение его лица, Оля смутилась и торопливо надела браслет на руку.
Он хотел сказать, что-то еще, возможно «прости меня», но не сказал. Оля повернулась и села в такси.
Пока она отъезжала, они смотрели друг другу в глаза.
Все время в пути Оля вспоминала прошедшую ночь, чувствовала, как намокают трусики, проклинала эту поездку и клялась себе, что никогда больше она не приедет по этому адресу и не встретится с этим мужчиной.
Она ошибалась.
