– Только эмоциональный план.
– Плохо, – тем не менее огорчился доктор. – И через сколько часов после инъекции произошел «всплеск»?
«Он начался еще вчера», – мог бы ответить Зафс, но решение, принятое еще несколько дней назад, вновь не позволило ему быть откровенным до конца.
– Недавно. Уже после лекции. На лекции «выплеснулась» только память. Кстати, профессор Эйринам сказал, что вы знакомы, папа…
– Да, да, – пробормотал отец. – Еще до твоего рождения наши пути пересеклись на одной планете… Горентио все так же бодр? – задумчиво, гоняя в голове какие-то посторонние мысли, поинтересовался Орт Варнаа.
– Вполне, – также думая совсем о другом, ответил сын. «Я их измучил, – печально размышлял юноша. – Мама опять смотрит на кухонных роботов, словно уже прикидывает, что брать с собой в очередное путешествие, что оставить или уничтожить…» – Можно я пойду к себе?
– А пообедать? – Мать остановила его на пороге, но юноша покачал головой:
– Не хочется.
Поднимаясь в свою комнату на второй этаж, Зафс ничего не мог с собой поделать, он – слышал. Отец и мама говорили о нем. Зафс не проникал в их мысли, не хотел сливаться до конца, считая неэтичным такую запрещенную близость, тихий разговор и без того звучал в его ушах, без всяких усилий проникая сквозь потолок и стены.
– Я больше не могу травить его разимом, – горестным эхом звучал в голове Зафса голос отца. – Транквилизатор уже превысил все мыслимые пределы, и я не понимаю, почему и как Зафс может побороть его воздействие…
– А если увеличить еще чуть-чуть? Осталось подождать несколько месяцев…
– Ты не понимаешь! – взвился голос отца. – Зафс превышает предельную дозировку пятикратно! А даже одна доза разима превращает обычного человека в бессмысленное растение! Навсегда!
– Ты настолько превысил дозировку? – поразилась Римма.
– Да! А ведь разим приравнивается к наступательному оружию! Если бы недельную дозу Зафса распылили сегодня в аудитории, вся тысяча человек впала в кому на несколько дней. Я больше не знаю, как и чем его контролировать.
– Орт, нам осталось потерпеть совсем немного! Придумай что-нибудь!
– Я боюсь, Римма. Разим разрушит печень Зафса.
– Но ведь ты постоянно обследуешь его!
– Да. К счастью для нас, разим имеет четко обозначенный побочный эффект. Но повышать дозировку бесконечно я не могу. Даже странный метаболизм нашего сына может не справиться. Тем более что тайком синтезировать разим становится все труднее и труднее…
– А если его заменить?
– Попробую, но вряд ли это даст результат…
Родители, оба медики, ушли в сугубо научное обсуждение параметров и схем воздействия новейших «тормозителей», а Зафс, побродив по комнате, лег на постель и, взбив подушки, уставился в потолок.
– Ночное небо, – приказал он комнате, и потолок расцвел букетом звездного скопления на фоне безграничной черноты. Мерцающие лепестки звезд опадали и парили, туманности сложились в кольца и спирали, вытягивали щупальца и, кажется, тянулись к Зафсу…
Родители закончили «военно-врачебный» совет, мама пыталась хоть чем-то утешить отца и обернуть все шуткой:
– А как он выступил в твоей лаборатории!
– Уж выступил так выступил, – без всякого одобрения буркнул отец.
В бессилии что-то изменить Зафс несколько раз ударил затылком по подушке: предыдущий сильнейший «всплеск» произошел на кафедре отца полтора месяца назад. Зафс зашел за ним, чтобы предложить прогуляться перед ужином, и застал всю лабораторию в невероятном возбуждении. Ученик и лаборанты горячо обсуждали вероятную неудачу последнего эксперимента доктора Варнаа. Прибор, от работы которого зависело окончание многомесячной работы, сломался. Экран и датчики его потухли, и, если не запустить прибор в считаные часы, сложнейший эксперимент придется начинать заново.
