– Да, но мы-то, мама, с тобой счастливые и не глупые, – иронизировал, как всегда, Илья, а я считала, что провела очередной сеанс родительского воспитания, и с чувством выполненной миссии успокаивалась после подобных наставлений.
Вот так мы с Ильей тогда рассуждали.
Литература нам помогала, а мой сын умел делать разумные выводы в силу своего восприятия бытия, и не поддавался безумно обуреваемым страстям лучезарного сияния юности (так наивно полагала я).
Однако гормоны делали свое дело. И эта вся разумность так и оставалось литературой!
И в свои 16 лет, учась еще в 11-м классе, Илья, ну, разумеется, твердо, основательно и решительно постановил, что женится.
Оля, так звали его избранницу, к счастью для обоих, переехала в Москву на тот момент.
Но разве это препятствие для влюбленных в их резвом молодом беге к «неземной», глубокой, а главное, как уверял Илья, перспективной и «продуманной» любви!
И самое интересное заключалось в том, что Илья, как всегда, практически убедил меня в необходимости совершения такого шага.
А Оля любила Илью безумно, и также прощала ему многое, и, как оказалось, тоже было, за что.
Ах, Илья, неугомонный и вездесущий Илья.
Много позже я спрашивала у Оли:
– Почему ты его не удержала? – надеясь, естественно, на оправдательный ответ.
– Ошибаетесь, Галина Викторовна, – ответила она, – еще как удерживала, и даже тогда, когда он вернулся из Монголии и приехал ко мне в Москву… удерживала. Но он не останавливал свой стремительный бег по жизни. Мчался.
Затем она замолчала.
Она вспомнила недавно приснившийся ей сон, вот уже сейчас… сон об Илье, в котором Илья с ней простился, и она поняла, что он ее помнит и любит. Это был светлый и чудесный сон, по словам Оли.
Он мягко и нежно ее успокоил, поцеловав в щеку, прямо глядя в глаза… и с той самой неизменно-очаровательной улыбочкой на лице, до сих пор ею любимой…
И она сказала мне:
– Илья был уникален во всем. За что бы ни брался… мне кажется, равных ему не было. Но пресная, семейная жизнь не для него… конечно… Он настолько выделялся на фоне всех остальных…
Конечно, Оля сострадала. Это ведь и ее боль.
Оля.
А тогда благоразумная, серьезная Оля – девочка из хорошей интеллигентной семьи, кажется, потеряла рассудок (впрочем, это на первый взгляд «кажется» – она его, конечно, потеряла) и только ждала, когда Илья окончит школу, чтобы выйти за него замуж.
Илья окончил школу, Оля вышла замуж, но только гораздо позже и не за Илью. Кому было известно наверняка тогда, что так и должно было быть?
Оля до сего момента любит Илью безоговорочно и искренне, она сожалеет лишь об одном: что не смогла его удержать.
Но разве может и Илья не любить Олю?
И в то же время, разве можно удержать Илью.
А Илья через год после твердого решения жениться уже говорил по-монгольски.
Приехав к нему в Монголию, в Улан-Батор, мы с моей дочкой и его сестрой Маргаритой, испытали легкий шок, услышав, как он разговаривал со своим отцом на чистейшем монгольском языке.
Монгольский язык имеет совсем другую природу звуков, орфоэпии, синтаксиса, грамматики, не говоря уже о лексике, в отличие от всех, например, европейских языков. Илья же его одолел мистическим образом быстро: полгода прислушивался, потом что-то запоминал, а однажды утром проснулся и заговорил, как на родном, даже сам этого не заметив.
И позже он мог не только говорить, но и думать по-монгольски, как и по-английски, равно как и по-русски. А потом еще и по-немецки.
