Сын Нила - страница 14

– Но я не служитель, я не владею умениями врачевателя! – удивилась Нефертити.

– У нас нет выбора, и как вы понимаете у вас тоже. И нет, господин, мы не можем оставить вас тут, даже если вы мне это прикажете! – ответил сразу всем, а может и самому себе слуга. Корабль, несмотря на устроенную Тутмосом истерику, начал разворот. А Нефертити вновь, как и в самом начале пути чувствовала полную растерянность и непонимание.

– Надо было его ещё в Египте закопать, – буркнула рядом стоявшая Беренмут. – Одни проблемы от этого вашего Аменхотепа. Ещё и Тутмоса расстроил. И тебя. И меня. Вот последнего я ему точно не прощу!

– Беренмут! – возмущённо воскликнула Нефертити, как всегда это делала, когда сестра слишком многое себе позволяла. И эта обыденный, привычный элемент как будто её взбодрил.

– Ладно, по крайней мере мне теперь есть чем заняться… а врачевание в процессе освою. Что-то же я помню…

– Ты только когда над принцем будешь издеваться, лицо грустное делай, будто переживаешь! – подсказала Беренмут.

Нефертити гневно на неё взглянула и поспешила к больному. Хотя в глубине души слова Бер имели очень и очень яркий отклик. И лишь природная правильность Нефертити отделяла его от чего-то ужасного.

Обратное путешествие в Египет оказалось совершенно не похоже на неторопливое плавание в Хатти. Остановки на ночь были краткими, часто прямо в порту. Принц Тутмос пытался было хоть как-то повеселиться, но его свита технично и явно привычно затирала старшего принца в угол, отвлекая всякой ерундой.

Нефертити же сбивалась с ног. Аменхотеп бредил, не узнавал никого и не давался в руки. Служитель-врачеватель откровенно опасался подходить к буянившему второму принцу, что внезапно оказался наделён недюжинной силы. Если требовалось чем-то напоить Аменхотепа или начертать защитные символы, то звали или личного жреца Тутмоса, что поднимал незадачливого больного в воздух и держал там до конца процедуры, или Беренмут, что не церемонясь вращивала его прямо в дерево корабля. И лишь Нефертити принц почему-то узнавал.

Правда счастья ей это приносило не много. Мало того что врачеватель свалил на неё всю сопутствующую работу – и протирать тело принца от пота, и обновлять защитные знаки, и смазывать волосы благовониями, так ещё и сам Аменхотеп её явно ненавидел.

– Это всё из-за тебя! Если бы тебя не было, всё было бы нормально… Всё из-за тебя!

Однако он хотя бы не бросался на неё с кулаками, как на других, хотя и лицо делал на редкость противное. А стоило Нефертити удалиться отдохнуть, как принц тут же начинал голосить и звать её.

– Я сказал тебе не уходить! Не смей бросать меня, слышишь?!

А на корабле тем временем поползли разговоры о том, что боги лишают разума и второго принца. Нефертити слышала их и в тайне очень боялась, что это окажется правдой. Тутмос был хорошим человеком, но будучи маленьким ребёнком в теле взрослого, он не мог править Египтом. Его сестра и жена не справлялась с супругом, это Нефертити заметила ещё при подготовке к плаванию. Значит вариант был только один – Аменхотеп. Ведь все остальные законные дети Фараона – девочки. Царица бывало правила страной, та же Тия была известна своей политической деятельностью, но всё же в паре с Фараоном.

А если Аменхотеп тоже лишиться рассудка, что тогда? Что будет со страной? Конечно остаётся господин Эйе, двоюродный брат Фараона, носящий в себе кровь богов, но что будет, если после этой поездки, где обе воспитанницы господина крутились сначала рядом с Тутмосом, а после и рядом с Аменхотепом, Фараон лишиться второго из сыновей?