– Что ты делаешь?
Я прошёл мимо неё, когда она цокнула языком. Я проигнорировал её недовольство. Она шла по коридору с чистой одеждой из прачечной, которую сложила. Стук её шлепанцев остановил меня.
– Вот черт, – произнёс я, вспомнив о своих сланцах в комнате Патрика.
Я поднялся на цыпочках к его двери, прислонил к ней ухо и прислушался. Ничего не услышав, я открыл двери и увидел свои вьетнамки посреди комнаты. Я подкрался и присел на корточки, чтобы взять их. За моей спиной скрипнула дверь. Патрик захлопнул её.
– Джефферсон, ты хочешь поцеловаться?
Я отскочил от Патрика в сторону дверей и открыл её. Громкий смех слышался за мной, когда я бежал по коридору. Я выбежал через заднюю дверь, но остановился снаружи на достаточно длительное время, для того что бы захватить удочку и коробку, где лежали снасти.
Я пробежал по центру главной улицы в сторону отеля, не боясь, что на меня нападут, так как я знал, где находится Патрик. В конце концов, я замедлился, когда приблизился к пляжу. Теперь всё, о чем я мог думать, это о рыбалке и о рыбе, которую я ежедневно тут ловил. Всего от трёх до четырёх дюймов в длину, рыбка ее-ее напоминала мальков помпано. Они плавали на мели лагун, в бесчисленных количествах, создавая серебряные вспышки своими чешуйками. Как и пиранья, ее-ее атаковала любые маленькие приманки, которые я бросал.
Я прошёл через густое скопление пальм и очутился на белом песке, затем пройдя сухой песок я пошёл вдоль береговой линии, которая омывалась волнами. Я поднялся к пляжу и отошёл в сторону от сети отелей на несколько сотен ярдов. Чем дальше я шёл, тем все меньше и меньше туристов крутились вокруг пляжа. Я улыбнулся, подумав, что у меня может быть своя тайная Лагуна.
По дороге я встретил японскую туристку, которая лежала на шезлонге и загорала под солнцем. Я подошёл и остановился перед ней, посмотрев на неё. Она не зашевелилась и даже не открыла глаза. Я почувствовал, что внутри меня что-то перевернулось; в своих мыслях я представлял, что она встаёт и крепко обнимает меня. Грусть пронзилась глубоко внутри меня. Я быстрым шагом пошёл дальше. С нахмуренными бровями я пытался сосредоточиться на мыслях о ее-ее, пока чувство печали не прошло. Я продолжал идти вдоль пляжа, и мои мысли все равно вернулись к той девушке, которая лежала на шезлонге.
Наконец, я прибыл на территорию, где плавает рыба ее-ее. На моей маленькой спиннинг-удочке висел поплавок, который был прикреплён к длинному лидеру миниатюрных джигов кальмаров. Я вытянул удочку. Открыв дужку, я взмахнул удочкой в сторону океана. Поплавок приземлился в тридцати метрах от прозрачного входа в небольшую бухту. Я начал медленно пошатывать и изредка дергать за удочку. Поплавок двигался над прозрачной водой, под которой раскрывались все цвета лагуны – зелёные пряди морских водорослей, бирюзовая рыба – Джек Креваль – мы её называем просто Джек – и огромные скалы размерами с Тойоту.
Возле моего поплавка мелькали серебряные рыбки. Я сознательно потянул свою удочку назад и почувствовал сопротивление. Я начал крутить катушку быстрее, до тех пор, пока не поднял поплавок из воды. Три ее-ее болтались на моей леске. Я их положил в маленькое ведро, которое нашёл по дорого на пляж. Через несколько секунд, мой поплавок снова плавал над лагуной.
Мои мысли переключились на Арканзас, я вспомнил, как моя мама ехала за рулём по просёлочной дороге возле нашего дома. Её длинные, чёрные, волнистые волосы развевались от ветра. В нашей машине не было кондиционера, хотя у большинство других семей он был. Тридцатиминутная поездка прошла быстро, когда мама мне пересказала историю о Иисусе, который вселил веру в людей, плывущих на лодке, и они поверили в него. Это была одна из моих любимых историй. Я часто представлял, как Иисус идёт по воде и ведёт меня за собой в Арканзас.
