Пока под подозрением у Ербола находится сам Эльдар, а также гости и соседи, посетившие дом Сарыбаевых в течении ближайшей недели. Его отец, мать и младшие братишки и сестренки пока не в счет. Надо полагать, что возможно, у Кашака есть свой умысел сливать бензин, а потом жаловаться на пропажу отцу. Отец даст Кашаку больше бензина, а тот, в свою очередь, сможет использовать его уж в своих личных целях. Например, для поездки в другое село к своей девушке или вообще в город. Ну если он доедет конечно. «Желток» – это дитя солнца, но не настолько же.
Но это так, мысли вслух. А если очень серьезно, то во-вторых, нужно сесть в засаду и попытаться поймать бензинового воришку, как говорится, на живца. И сделать это нужно очень аккуратно. И чтобы сам потерпевший, Кашак, не знал об этом. Иначе все пойдет насмарку. Отлично. Далее.
В-третьих, нужно обязательно проверить, а не врет ли сам Кашак? Вполне вероятно, что проблемы нет как таковой и никто не сливает бензин с оранжевого моторолика. То есть, смотри пункт один. Отец Эльдара думает, что по ночам кто-то хозяйничает во дворе у семьи Сарыбаевых, а на самом деле сливает бензин…сам Кашак!
Ербол чуть не подавился куском хлеба от этой, казалось бы, простой, и в тоже время логичной мысли. Нет вора – нет дела. Но как доказать, что вор – это сам Кашак? Тут нужно подумать.
Внезапно Ерболка вспоминает о предмете, который он нашел прямо под баком железного коня во дворе у потерпевшего любителя всего оранжевого. Он роется в штанах и вытаскивает обычную на вид, черную железную заколку-невидимку с желтой ромашкой посерединке, такими обычно пользуются женщины, чтобы подкалывать локоны волос на голове. Парень крутит ее перед глазами, пытаясь понять, имеет ли эта штучка какое-нибудь отношение к делу о бензине и моторолике. Но пока ничего путного не приходит на ум Ерболке.
Время идет. Солнышко потихоньку катится к закату и бараны, нагулявшись, ложатся отдыхать возле пастуха-детектива. Жуя свою травяную жвачку, все они смотрят на Ербола словно задавая немой вопрос: «Ну что, очкастый, как продвигается твое дело? Нашел ты хоть одну ниточку к воришке или без толку ходишь по селу и беспокоишь людей?»
Конечно, крайне сомнительно, что баран сможет сформулировать такую длинную и витиеватую мысль, но все же Ербол, слегка оцепенев, внезапно вскакивает, будто что-то непомерно важное пришло ему в голову. Крича на свое маленькое стадо, он гонит скотинку домой, а сам крутит в голове один вариант, который пришел ему в голову, когда он смотрел на кучерявого вожака бараньего стада, нагло таращившегося на него во время сиесты.
Загнав баранов на место, Ербол, подхватив свой неизменный блокнотик, лупу и карандаш, мчится к дому Сарыбаевых.
– Кашаак! Эй, Кашаак! – Ербол кричит что есть мочи, но никто не отзывается и только маленькая хромая собаченка, дежурно лает на незнакомца, делая вид, что ни разу не встречалась с Ерболкой у себя дома. Отлаяв положенные две минуты, двор-терьер убирается к себе в будку, досматривать сон о несбыточной собачьей свободе и непропорционально большом куске колбасы, внезапно возникшем в короткой собачьей извилине.
– Ну чего ты орешь! Нету Эльдара. Уехал он. Ааа! Это ты, Ерболчик! А чего ты хотел? Вроде виделись недавно?! Как мамка поживает? Привет передавай!
– Здравствуйте еще раз, Насипа Бабековна! Если Кашака, то есть Эльдара нету дома, я хотел спросить кое-что у вас. Задать так сказать, пару вопросиков. Пустите меня пожалуйста во двор.
