– Если человек ведется на чужое мнение, если не держит своего слова…
– Знаю. Это никчемный человек. Не мужчина. Но разве другие лучше? Все мы ошибаемся. А любовь – взрыв. Опалило, занялось, полыхает. Отчего – дело пятое.
– Ндаа… Внутри огонь, а внешне – все хорошо. Благо, что любовь встречается реже алмазов.
Как-то ненароком она попала в точку. Этот парк Демьяна Бедного… Пляж, старая лодочная станция, кусочек берега, еще никем не захваченный и не загаженный никем. В будни в этом самом месте хорошо дышать в одиночестве, рассматривать море со всеми его изменчивыми подробностями, подкинуть носком туфли цветной камешек. И встретиться с кем-то без посторонних глаз тоже удается.
После апрельских дождей в том году трава взвилась зеленым пламенем, было излишним беспокоить ее, молодую, хотелось дышать свежестью новой листвы. Куст тамариска процвел розовыми шариками, но и этот тонкий флер укрывал от людей. А вот и дощечка, на которую можно присесть.
Звонок мобильного.
– Я уже здесь, иди!
Мир в розовом цвете был чист и светел.
Но странное уже начало происходить. На берегу моря за жидкой стенкой поросли туи.
Где-то грянул оркестр «День Победы». А вдоль кромки шла группа подростков, все ребята и одна девчонка топлесс. Временами она по-цыгански встряхивала костлявыми плечиками и парни с гоготом хватали трясущееся подобие грудей.
Плохое предчувствие занимало душу. Но более сильным было другое, почти физическое ощущение, что два невидимых стража заняли место за моими плечами. И улыбка вспыхнула навстречу идущему:
– Я рада.
А он, человек, от каждого вздоха которого вдруг стала зависеть вся моя жизнь, стал, отведя глаза в сторону, бормотать тихо и полувнятно.
– Я должен уехать… совсем… другие перспективы… будущая жена… квартира…
Женой он назвал другую женщину. Или назовет.
И два небесных стража, два ангела держали эти плечи. Они защищали меня, давая возможность вдохнуть.
И я улыбнулась вновь.
Человек снял очки и спрятал их в нагрудный карман:
– В таких случаях обычно по лицу бьют…
– Обычно? Это обычно?
– Я ухожу. Это решено.
– Решено одним тобой. Ступай.
– А ты?
– А мне надо побыть одной.
Смотрела на его спину с втянутой головой, на длинные ноги в узких джинсах… Перед поворотом остановился, оглянулся, не случилось ли чего?
А со мной все в порядке. Я уже умерла.
…И где-то через полчаса уже я пойду по его следу прочь от розового цвета. И я уже знала, что Всевеликий Бог милосердно посылает ангелов Своих к людям в переломные минуты судьбы. Я уже знала, что ничего худшего не случится.
Возле небольшого памятника воинам-афганцам, средства на который собирали человеки с плачущим сердцем вопреки мнению властей, и смонтированный в ночное время, раздувал медными трубами праздничный марш флотский оркестр. Уже знакомые подростки, уже все в майках, поднесли вялым ветеранам цветы. Вот и Т.Ш. (не хочется расшифровывать инициалы) неподалеку. Стоит, надзирает.
Праздник, не хочется помнить недавних злых стычек с ней. Она же свое не упускает:
– Какие патриоты! Какие патриоты наши молодые ребята!
Перечить ей бесполезно.
– Ну, да, можно и патриотом побыть, раз начальству это нравится. А можно и просто родину любить…
Один из чествуемых повернулся в нашу сторону. Да, да, он, ветхий сморчок с палочкой, бывший начальник лагпункта, от которого наши «мемориальцы» шарахаются.
И девчушка, которая сейчас в майке с изображением ньюйоркских небоскребов впереди ему склабится, и он бы не прочь ее ухватить… И не спросит она с него за своих собственных замордованных в лагерях и на ссылках прабабок. Негламурно. Не знает. Уж Т. Ш. об этом незнании заботится. Так же, как сводничает под надувными сердечками святого Валентина.
