Любящий отец не хотел замечать недостатков, он видел лишь необыкновенно привлекательные черты девичьего лица и газельи глаза, пленявшие живым блеском. Только сейчас ему следовало взглянуть на неё глазами ханских сватов, приближавшихся к его улусу. А изнеженным казанским вельможам может не приглянуться медный оттенок кожи Сююмбики, и то, как она хмурит брови, неосмысленно подражая ему. Его дочь в мужском наряде, порывистая и резкая, казалась юным джигитом. Но Юсуф не мог сердиться на любимицу за её вид, однако с лёгкой улыбкой заметил:
– Сююмбика, ты совсем забыла о нарядах, прислужницы жалуются, что ты не хочешь носить туфли, платья, украшения лежат в твоих шкатулках нетронутыми. Ты уже взрослая, доченька, следует одеваться, как подобает девушке твоего положения.
Слова отца пробудили в малике тот воинственный пыл, с каким она явилась к пологу его юрты. Она пришла бороться за свою независимость, за право оставаться первой и единственной в сердце ногайского беклярибека, и теперь, вырвавшись из его объятий, с вызовом спросила:
– Для чего мне украшения и наряды, повелитель? Зачем я должна быть красивой? Красотой не оседлаешь коня и не собьёшь сайгака!
Беклярибек смутился, словно дочь загнала его в тупик.
– Красота нужна, чтобы рассеять мрак вокруг себя, вознестись над всеми подобно звезде! – Ему с трудом давались и назидания, и поэтические сравнения, но дочь следовало убедить в том, о чём другие девушки знали с детства. Это всё-таки его вина, что Сююмбика не крутилась весь день перед зеркалом, не ахала восхищённо при виде бархата и шелков. Теперь он намеревался возродить в ней девичьи манеры и саму женскую суть, которую так долго отрицал.
– Сколько людей будет подчинено тебе по своей воле, имей ты три вещи – могущество, ум и красоту. Одних будет покорять властный голос, недоступная для них высота твоего положения; другие, восхищённые блеском ума, пойдут за тобой повсюду; третьих очарует красота. Она связывает сильнее всех, обладает колдовской силой! Умей пользоваться тем, что даровал тебе Всевышний, доченька, и ты достигнешь всего, чего только можно желать в жизни – власти, любви, преклонения!
Страстный поток его слов прервал телохранитель, который заглянул в комнату. Взволнованный появлением воина, беклярибек Юсуф поманил его ближе. Нукер шепнул несколько слов, и господин удовлетворённо кивнул. Довольный сообщением он улыбнулся и оборотился к Сююмбике:
– Дочь моя, я пригласил тебя, чтобы поговорить о важном деле. Ты уже взрослая, для каждой девушки наступает день, когда она должна расстаться с родным домом. Этот необходимый для тебя и всего Мангытского юрта день настал – завтра в аил прибывает свадебное посольство от хана Великой Земли Казанской Джан-Али. Я и все ногайские мурзабеки[7] давно ждём дорогих гостей, подойди к своему отцу ближе, малика, я хочу поцеловать будущую казанскую ханум!
Беклярибек протянул руки к дочери, но Сююмбика с искажённым отчаянием лицом отшатнулась от него. До последней минуты она всё ещё надеялась на свою власть над отцом, не хотела верить, что всё решено бесповоротно без её участия и согласия. Она не могла понять, когда из избалованной властительницы, маленького идола этого дома превратилась в простую пешку на шахматной доске. Малика, самолюбие которой получило жестокий удар, не в силах была вынести потрясения. Девушка выставила вперёд ладонь, отгораживаясь от беклярибека.
