Сюжет для жизни - страница 12

Она перестала обращать внимание на Маню, как будто её здесь не было и продолжала теперь говорить только с Севой:

– Сейчас ты поедешь домой и привезешь мне мою «беретту». Я этого говенного конца ждать не буду. Всё.

И она отвернулась к стене. Маня смотрела на Севу во все глаза. Сева побледнел, но когда отвечал, голос у него был твердый и ровный: «Хорошо, мама».

«Неужели привезёт?» – Маня не верила тому, что услышала, но верить приходилось. Адмиральша не шутила. Тут Маня и увидела её характер. Да, эта женщина слабой не была, что бы о ней ни говорили, а говорили много разного, но слабой она точно не была.

– Ну, идите, детки, – не поворачиваясь, уже мягче сказала она. – Дай Бог вам счастья.

Маня наклонилась к ней, чтобы поцеловать сухую щеку, и услышала: «Спасибо, детка. Ты его не оставляй, он такой дурак, прости, Господи, пропадет один. Он тебя любит, я знаю. Всё, иди». Она закрыла глаза. В больничном коридоре Маня спросила:

– Ты и правда пистолет ей привезешь?

– Привезу… Только без патронов. У нее не будет сил проверить. Там курок тугой. И патронник открыть ей будет трудно, так что она не догадается. Я ей под подушку положу, в руки не дам.

– А если найдут?

– У неё разрешение есть, – Сева говорил абсолютно спокойно, – ничего не будет. Да и пациенты здесь не рядовые, на многое врачи и персонал закрывают глаза.

Он привез ей пистолет. Она была в сознании и со смешком сказала: «Я знаю, ты патроны вынул». Сева промолчал.

– Ну что ж, сынок, давай прощаться. Я была уверена, что ты не дашь мне шанса, но я тебя понимаю – всю жизнь с этим жить… Ты меня, старую идиотку, прости за минутную слабость. Я тогда не о тебе думала. Уже, когда вы ушли, сообразила, что глупость сморозила. А ты умный мальчик, греха не допустишь, – она вдруг как-то подалась вперед, выгнулась и забормотала что-то. Он все пытался уловить, что она говорит, вызвал звонком медсестру. Набежало много медицинского народу, установили капельницу, сделали укол.

– Выйдите, выйдите, – подталкивал его к двери военврач, – выйдите, товарищ дорогой, вы мешаете.

Сева так посмотрел на него, что тот помедлил секунду и сказал: «Хорошо, можете присутствовать». И вот эта абсолютно военная фраза подействовала на Севу успокаивающе. Он знал, что остаются считанные минуты, она уходила, она всё сделала как положено. Попрощалась и отпустила с миром. А что ещё она могла сделать?..

Манины родители, конечно, поддерживали и Севу и Маню в эти дни. Уже никто не заговаривал ни о каком испытательном сроке и проверке чувств. Жизнь сама расставила нужные акценты – тот ещё кукловод!

Сева всё делал на автопилоте. Пил и оформлял документы на захоронение, ходил по инстанциям и хоронил тоже пьяный. И гроб нес, хотя детям не положено. Но кто бы посмел, глядя в его, мУкой наполненные глаза, кто бы посмел с ним спорить? Никто и не пытался. Все Севины друзья пришли на похороны и на поминки. Манина мама вместе с Маней и двумя женами Севиных друзей приготовила поминальный стол, даже кутью кто-то принёс. В общем – похоронили, оплакали, но Сева был ещё там, в тех днях.

Он резко перестал пить после поминок, и трезвый, сжатый в комок, был для Мани чужим, далёким. Он стал злым. Она боялась к нему приближаться. Попробовала раз, но он сказал каким-то каркающим голосом: «Уйди… Я с мамой говорю», – она тогда испугалась. Слышала, что когда человек так погружается в горе – ему надо обязательно выплакаться и тогда станет легче. Но Сева не плакал – ни на похоронах, ни на поминках, ни потом. Это и пугало.