Сюжет для жизни - страница 29

«Ну конечно, зоб, – вспомнила Маня свою бабулю, – ещё эти янтарные бусы она носила все время, говорила, что помогает. Чушь, конечно. У нее этот зоб, как мешок на горле висел».

Маня дисциплинированно вняла совету врача и записалась на очередь к известному в городе профессору-эндокринологу. Да, у нее обнаружился гипертериоз четвертой степени. Вот, оказывается, почему у нее «скачет» настроение, дрожат руки и ещё слезливость эта и невероятная худоба. О лечении речь не шла, нужна была срочная операция.

На Украине был единственный Институт эндокринологии и химии гормонов, который находился в другом городе.

Маня полгода ждала вызова на операцию и получила его как раз в начале Севиного очередного отпуска.

– Ты ко мне после операции приедешь? – спросила она перед отъездом.

– Конечно, Рыжик, не бойся, всё будет хорошо. Ты только звони почаще, а потом я приеду и заберу тебя домой…

После операции ей было очень худо. Рядом находилась только Жанна, дочь маминого двоюродного брата, военврача, который устроил Мане вызов в клинику института. Маня, когда уже начала ходить, по нескольку раз в день звонила Севе, но он далеко не всегда отвечал. Она и родителям звонила и те говорили, что Сева дома, что у него все в порядке, что пусть Маня не переживает.

Однажды она позвонила. Долго никто не отвечал и вдруг она услышала:

– Алло! – это был не Севин голос, вообще не мужской.

Маня быстро нажала отбой. Ошибиться она не могла. Мы всегда знаем, как звонят нужные нам телефоны. Вообще, между телефонными аппаратами и их владельцами всегда есть какая-то инфернальная связь, вы разве не замечали?

Ближе к вечеру Маня позвонила родителям. Мама сказала:

– Маня, как тебе не стыдно! Сева так волнуется, что ты сегодня не звонила. Он весь день прождал у телефона. А сейчас ушел на день рождения к другу и будет поздно.

– А телефона у друга, конечно, нет, – усмехнулась Маня.

– Нет, – подтвердила мама, – он только что переехал в новый жилмассив, еще не проложили телефонный кабель, так Сева сказал.

Нельзя было давать себе распускаться, так можно чёрт знает, до чего дойти. Мало ли, что может показаться или подуматься, тем более, она в чужом городе. Постоперационный синдром, опять же. Одна, без информации.

«Возьми себя в руки. Что ты бредишь? Какие женщины? Может, к нему друг с женой заходил и та, услышав телефон, машинально сняла трубку, вроде она у себя дома. Может такое быть? Может, конечно! А вдруг, при наборе номера у тебя палец с кнопки соскользнул и ты не ту цифру нажала. Да-да, не ту цифру. Точно!»

Она цеплялась за эти возможные варианты и ей становилось легче. Помните – хотите верить, верьте. А Маня очень хотела, потому что, если не верить Севе, то кому же тогда? И она перестала обо всем этом думать…

Домой она возвращалась вместе с Жанной. В аэропорту их встречали Сева с Маниным папой. У Мани на шее был повязан очень стильный шелковый шарф кремового цвета, который скрывал повязку и здорово смотрелся с синим шелковым сарафаном в кремовых листьях. Сева поглядывал на Маню так, будто все решался и не мог решиться спросить или сказать что-то.

В дом Маня вошла осторожно, как кошка, которая оказалась в новом жилище, двинулась по коридору, все фиксируя какими-то микровзглядами, фотографируя и запоминая. Ничего, вроде, не изменилось, но ей что-то мешало. Она обходила комнаты, Сева в это время вышел на кухню – вскипятить чайник. Полтора месяца муж был один, но квартира не выглядела, как холостяцкое жилье. Маня-то знала, как Сева жил один. А тут – будто Маня и не уезжала никуда. Но нет, не то… Не Маня, а кто-то другой обитал в этом пространстве. Она пошла на кухню, машинально открывая дверцы стенных шкафов. Она и сама не могла бы сказать, что искала. Интуиция работала самостоятельно, без Маниных подсказок. Чашки… Что чашки? Посмотри, как они стоят. А как? Донышками вверх, а я ставлю их нормально, потому что сначала вытираю, а эти ставили мокрыми. И не Сева ставил. Он тоже вытирает. Всегда. И потом, их всего две, которые так стоят, так что никаких гостей семейных здесь не было. А вот и бокалы. Тоже два. Синие, хрустальные, которые всегда стоят в закрытой части «горки» в столовой, что они делают здесь на верхней полке кухонного шкафа? С кем пьют из хрустальных бокалов, предназначенных для белого вина? Разве таким вином угощают флотских друзей? Ну, все, хватит, мисс Марпл, вы идёте по ложному следу… Но, «ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!».