Читать онлайн Агата Лель - Та, что будет моей

1. Часть 1

Феррари. Грация, стиль, мощь.

Артур уважал эту благородную марку, поэтому, заработав после завершения магистратуры в Гарварде свои первые настоящие деньги, сделал себе подарок. Машину подогнали прямо к аэропорту – таково было желание нового владельца, и сейчас Вишневский, подняв верх, с удовольствием рулил по запруженным улицам вечерней столицы. Ловил лицом встречные порывы ветра, скупо улыбался прохожим на светофоре, даже подмигнул какой-то робкой студентке, хоть жест и остался незамеченным, в виду закрывающих глаза очков-вайфареров.

Сколько же он не был дома? Чуть больше четырех лет. Четыре долгих года не прошли для него зря: он повзрослел, окреп, вырос. Чему-то научился, кого-то нашел, кого-то забыл, от чего-то устал... Жизнь крутилась словно водоворот, завертев в этой воронке массу всего разнообразного, всего так просто и не перечислить.

Получив диплом, он не поехал сразу обратно домой, остался, чтобы набраться опыта в крупнейшей инновационной компании Америки. Впахивать приходилось в прямом смысле день и ночь, и вернуться в родные пенаты он решил только тогда, когда окончательно понял, что созрел создать что-то свое.

Скучал ли он? Там казалось, что нет, элементарно было не до ностальгии. Но вернувшись обратно, вдохнув знакомый с раннего детства пропитанный смогом воздух, увидев величественные шпили Успенского собора, грязновато-серые воды Москвы-реки, понял – скучал. Скучал по крепкому рукопожатию отца, скучал по матери. Скучал по их добротному загородному коттеджу, где прошла практически вся его сознательная жизнь.

Четыре года, с ума же сойти. А пролетели словно один яркий день.

Припарковав машину у ворот и достав единственный, хоть и довольно весомый чемодан, Вишневский, рассекая прогулочным шагом мощеную булыжником дорожку, направился прямиком к дому.

Ну ничего тут не изменилось, совершенно. Тот же фонтан, те же туи высаженные в шахматном порядке, та же кованая беседка и кусты ухоженных белых роз.

И гостевой дом тот же...

Только одно отличие сразу бросилось в глаза – маленькая темноволосая девочка, что увлеченно играла во дворе на расстеленном прямо на газоне цветном одеяле.

Вишневский чуть притормозил, замер, ощущая как заколотилось сердце, словно прибой об острые прибрежные скалы.

Стало как-то тревожно. Странно. Не по себе. А почему, он даже не мог ответить.

– Артур! Ну наконец-то!

На порог вышла мать и, спустившись со ступеней, обняла загулявшего на долгие четыре года сына. Прижалась, расцеловала в обе щеки, потом взяла за руки и отошла на шаг назад, любуясь своим что уж – удивительно складным ребенком. И пусть выше на голову и с прилично отросшей бородой, дети для матери всегда дети.

– Какой же ты стал… красивый. Хотя ты и был, но теперь!

– Ой, ладно, мам, не начинай. Вчера только по фейстайму говорили, – улыбнулся Вишневский, кинув быстрый взгляд на ребенка.

Девчушка что-то складывала из конструктора, хмурилась, кажется, даже ворчала, и не смотрела в их сторону.

Мать перехватила его взгляд, улыбка стала более скупой, нервной какой-то. Впрочем, моментально оживилась и приобняла его за спину, между делом подталкивая к двери дома.

– Ну, идем же, там для тебя Галина все самое твое любимое наготовила. Пошли-пошли! Мы все ужасно скучали.

Артур снова рассеянно обернулся: два кривых хвостика-огрызка, измазанная чем-то розовая футболка и салатовые лосины "вырви глаз" на тощих ножках-спичках.

– Мам, а… кто это? – кивнул на девочку.

– Это? Так это Валюша, внучка Галины, – и зачем-то добавила: – Дочка Аглаи.

Аглая… Веснушка. Маленькая несносная пигалица, которая здорово так прошлась по его самооценке когда-то. Так, что он, циничный и хладнокровный волк-одиночка, долго потом еще зализывал душевные раны.

Выходит… у нее есть дочь?

2. Часть 2

***

Кусок не лез в горло. Все аппетитно выглядело, пахло, манило… но вот никак.

Вишневский крутил в руках вилку, изредка насаживая на ту спелые оливки. Жуя, то и дело бросал взгляд в раскрытое окно. Туда, где торчало розовое пятно футболки.

– И что потом делать собираешься? – спросил отец, лихо справляясь с мясной рулькой. – Пару недель-то отдохнешь?

– Некогда отдыхать, уже завтра меня в офисе ждет Глызин, – отвел-таки глаза Артур и взял свой стакан с минералкой. – Посмотрим, что предложит.

Как прожженный карьерист, Вишневский-старший одобрительно кивнул, очевидно гордясь, что из единственного сына вырос-таки человек. Аркадий Глызин – светило крупнейшего научно-технологического инновационного центра столицы, если уж он сам связался с его чадом – блестящее будущее тому обеспечено. Впрочем, ожидать иного от сына было глупо, голова у Артура всегда крепко сидела на плечах.

– А я вот новый благотворительный фонд курирую, – поделилась мама, поклевывая, словно птичка, салат. – Папа обещал проспонсировать постройку нового реабилитационного центра для детишек с ДЦП. В следующем месяце уже едем смотреть место.

– Угу, здорово, – кивнул Артур и снова посмотрел в окно – девчушка встала и, пнув ногой кривую башню из Лего, побежала в дом.

Дочь Аглаи… Это просто не укладывалось в голове.

Он там учился, прожигал иногда жизнь – не без этого, работал, а у нее за это время родился ребенок. Целый человек!

А ведь он не знал. Ничего о ней не знал. Не спрашивал у матери, когда созванивались, не искал в сети – просто вычеркнул из жизни, как она его.

Было сложно, первое время даже в прямом смысле ломало – ну как смириться, но как сильный и волевой человек он не позволил себе раскиснуть. Это она кинула его, а не он ее. И этого он простить ей не мог.

Конечно, он о ней думал, особенно первое время. Причесывал свое эго, размышляя, что пожалела, разумеется. Наверняка страдала, рыдая в подушку. А у нее вон оно что – дочь…

Глава семьи взял в руки телефон и, извинившись, что срочный звонок, направился на балкон, а Вишневский, воспользовавшись уязвимостью родительницы, что осталась без поддержки, сразу же пошел на таран:

– Мам, а сколько ей?

– Кому? – оживилась Инна Алексеевна. Поняла, конечно, о чем он, но виду не подала. – Не поняла.

– Дочке… Аглаи, – чуть не сказал "Веснушки".

– Валюше? Да годика три, наверное, – с преувеличенной увлеченностью воткнулась в салат, явно не желая развивать тему. – Около того.

– И как… Когда?..

– Ой, ты же меня знаешь, я не любопытная, в чужие дела не лезу. Ну родила, рановато, конечно, но что ж поделать. Девчушка хоть и бойкая, с характером, но не назойливая, нам не мешает. Да и здесь вообще бывает редко: Аглая привозит ее иногда на выходные. А уж Галя с Иракли как ее любят… Кстати, ты же помнишь Иракли? – обрадовалась, что можно легально сменить тему. – Ну, вот они с Галиной уже пятый год вместе. Сначала хотели в город переехать, но куда я без Галины? Уже сроднилась все как-то. Папа говорит – пусть живут сколько хотят, дом все равно пустует.

– А Аглая? – Вишневский ощутил, на напряглись желваки. – Она сама где?

– А Аглая... она в городе живет, квартиру там снимает. Учится, работает где-то. Не подашь мне солонку?

Артур не глядя взял с центра стола соль, так же не глядя пихнул ту в руки матери.

Учится, работает, дочь… которой три. Не нужно обладать острым умом, чтобы быстро сложить два и два. Конечно, она могла пойти во все тяжкие сразу после – за пару месяцев с десяток партнеров сменить можно, но… чувствовал он, что нет. Только не она. Он хоть и ошибался на ее счет в некоторых вопросах, но в этом плане почему-то был в ней уверен.

– Значит, она в городе сейчас?

– Аглая? – переигрывала мама.

– Аглая, – вздохнул Вишневский.

– Ну да, я же сказала.

– Одна?

– Что одна?

– Живет одна? – хмуро повторил Артур, теряя терпение. – Ну, кроме дочери, разумеется. Есть у нее кто-то?

– Да вроде бы есть... Я не знаю, сынок, правда, не интересовалась, – в голубых глазах сквозила едва ли не мольба "давай уже свернем эту тему". – Попробуй вот этот салатик, вкусно.

Есть, значит. И вроде бы все уже давно перебушевало, бурьяном поросло и отпустило, а… царапнуло. Совсем так по-вишневски, по-собственнически. Хотя прав на такие эмоции он никаких не имел. Да и не должно их вообще было быть, эмоций этих, но как-то вот они сами, не спросили.

Выходит, дочка того, с кем она там сейчас кружится? И успела же, девушка, блин, высоких моральных принципов!

За стол вернулся глава семьи, мама тут же выдохнула, обрадовавшись возможности наконец-то закрыть эту щекотливую тему. Начала бодро болтать о чем-то отстраненном, что-то рассказывать, вспоминать, спрашивать. Только вот Вишневскому было не до семейной болтовни. Новость выбила из-под ног почву. И вот эта мысль: а вдруг эта девчушка все-таки… его.

Странное чувство, непонятное. Ни радости, ни злости, ни страха – что-то среднее между негодованием и прострацией.

Родила, значит, и даже не сообщила? Целых четыре года, упертая, молчала?! Но, конечно, при том условии, что девочка на самом деле его. А выяснить это было не так сложно.

– А ты куда, Артур? – встрепенулась мама.

– Воздухом свежим подышу, – отрезал сын и, опустив руки в карманы брюк, неторопливо вышел во двор.

Будто любуясь красотами ухоженного сада, прогулочным шагом добрел до гостевого дома, где вот уже почти десять лет располагалось семейство Игнатовых.

А вон и оно, то самое окно, куда он забирался к ней минуя дверь...

Вишневский подошел ближе и заглянул в раскрытые створки – комната была пуста. На стене висели какие-то нарисованные красками каракули, в шкафу на полке красовались мягкие игрушки, куклы, какие-то разноцветные коробки с блестками.

"Детская теперь" – догадался он, и только собирался ретироваться обратно, как почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Обернулся: маленькая девчушка смотрела на него нахмурив брови, удерживая в одной руке... не какого-нибудь милого плюшевого зайчика, нет – самый настоящий водяной пистолет.

– Ты кто? – серьезно спросила она.

– А ты кто? – ответил он вопросом на вопрос.

– Я Валюша и я здесь живу.

– А я Артур, и я тоже живу здесь.

– Я тебя никогда не видела.

– Просто меня долго не было, а теперь я вернулся.

"Так долго, что когда я уезжал, тебя и в помине не было".

Он опустился на корточки и бесцеремонно всмотрелся в лицо ребенка, пытаясь отыскать в нем хоть какие-то свои черты. Искал, искал… и в общем-то особо и не нашел. Девчушка просто до безобразия напоминала свою мать: такой же вздернутый нос, полупрозрачные брови и круглые глаза. Правда, медового цвета. А у Веснушки они были серо-голубые, цвета грозового неба. И волосы у нее были рыжие и пушистые, а у девочки подозрительно темные...

Пока сравнивал, немало удивился тому факту, что настолько детально помнит ее лицо, и не мог понять, хорошо это или нет. В душе закостенелого циника что-то определенно шевельнулось от подобных воспоминаний, и это ему сильно не понравилось.

– Смотри, что у меня есть, – он залез в карман и достал конфету, которую прихватил из вазочки дома. – Держи.

В глазах Валюши мелькнул неприкрытый детский интерес, но руку она не протянула.

– Мама не разрешает мне брать угощение у чужих.

– Так я не чужой. Вон, – обернулся и кивнул на свой дом, – я там живу. Бери, мама не узнает.

– Нет, ты чужой.

Вишневский поднялся и, убирая конфету обратно в карман, не мог не улыбнуться.

Не взяла, вот же настырная. Вся в мать.

"Или в тебя" – подсказало подсознание.