Артур проводил ее долгим взглядом, а потом переключился на Валюшу: та изначально отказалась от детского стула и сидела на самом обыкновенном взрослом, чувствуя себя, судя по виду, именно таковой.
– Ты у мамы друг номер один, – жуя фри, серьезно сказала она, и бровь Вишневского удивленно взметнулась вверх.
– Серьезно? А кто номер два?
– Дядя Валя.
– А почему номер один именно я?
– Потому что мама сама так сказала, – и все это с таким видом: "какие же глупые вопросы вы, взрослые, иногда задаете". И только Артур собрался задать еще пару глупых наводящих, чтобы бессовестно выведать у ребенка мамины секреты, как Валюша уже потеряла к нему всяческий интерес – теперь она с горящим взглядом смотрела в окно. – Кошка!
– Где?
– Вон! – крошечный пальчик бесцеремонно указал куда-то в даль.
Вишневский посмотрел в нужном направлении и увидел сквозь стекло на улице рыжего лохматого кота.
Не раздумывая и секунды девочка сползла со стула и побежала к выходу, Артур глазом моргнуть не успел…
Побежала и, конечно, попалась под ноги здоровому детине, который нес перед собой полный полнос бигмаков и колы.
– Эй, какого хрена? – выругался бородатый переросток, чем напугал девочку – Валюша пулей отбежала назад, спрятавшись за ногу уже подорвавшегося с места Артура.
– Полегче с выражениями, это всего лишь маленький ребенок!
– Надо лучше следить за своими детьми! Я колой все бургеры залил, – психанул тот, ткнув в Вишневского подносом, с края которого лилась пенная коричневая жидкость. – Плати давай!
– Тон сбавь! Не видишь, ты ее пугаешь, – наклонился и, отцепив пальцы ребенка от своей штанины, неумело поднял Валюшу на руки.
Она плакала.
Не рыдала навзрыд, как он всегда считал капризничают дети, а плакала молча, совсем по-взрослому, хлюпая носом и скривив губы.
И что-то в этот момент в нем наконец-то перевернулось. Уже во второй раз. Первый – когда покупал детское кресло, и вот сейчас. Только теперь это чувство было гораздо мощнее, откуда-то из самой глубины души.
Его дочь плачет. Плачет из-за какого-то ублюдка с его сраной колой!
– Успокойся, ладно? Все хорошо, я с тобой. Тебя никто не тронет, – прошептал он, и Валюша, кивнув, обвила его шею тоненькими руками. Прижалась всем тельцем, выражая высшую степень детского доверия.
Еще один катарсис, который поднял внутри него цунами из разнообразных эмоций. Просто не передать словами, что он ощутил в этот момент. Это не сыграть, не надумать, не вымучить из себя, потому что "ты отец и так надо". Он на самом деле почувствовал себя отцом. И почувствовал, как начал звереть. Поднял набыченный взгляд на переростка напротив и неизвестно, чем ты все это в итоге закончилось, если бы не подбежала Аглая.
– Что здесь случилась?! – испугано спросила она, вытирая влажные руки о штанину. – Валюш, ты почему плачешь?
– Этот дядя меня напуга-ал… – и, как на кошку ранее, ткнула пальцем на мужчину с подносом.
– Ваша дочь меня толкнула, и я разлил на еду напитки! – принялся жаловаться он, совсем как ровесник Валюши. – Я требую компенсации! Это все денег стоит, вообще-то!
Видит Бог, Вишневский едва сдержался. Удерживая на одной руке ребенка, а другой раздраженно достав из заднего кармана брюк бумажник, не глядя, вытащил пару купюр, явно в несколько раз превышающих стоимость заказа.
– Подавись ты уже своими бургерами, – бросил деньги на поднос и, развернувшись, кивнул Аглае: – Пошли отсюда.
