– Ну, как хочешь, мое дело предложить, – дернул плечом и нарочито медленно надорвал упаковку, достал одного мишку. Прикрыв глаза, с преувеличенным наслаждением положил в рот… а потом скривился и выплюнул.
– Да фу, что за кислятина такая! Как ты это ешь вообще?
Валюша расхохоталась, комично схватившись руками за живот.
– Это мишки-кислишки, ха-ха-ха, я такие и не ем! Тут лимончик нарисован, а на сладких – клубника.
Так она его еще и провела?
Вот эта крошечная микробина от горшка два вершка?
– Валюша, что у вас тут происходит? – видимо, услышав хохот дочери, на пороге нарисовалась Веснушка. Вишневский, как стоял, сплевывая кусочки кислого желе, так и обалдел...
Легкая, тоненькая, хрупкая. В голубом сарафане чуть выше колен и копной запоминающихся рыжих волос, которые за годы стали еще длиннее.
Он не видел ее долгие четыре года, а увидев моментально нырнул в прошлое.
– Мам, он съел мишек-кислишек, ха-ха-ха, – не унималась Валюша, которую дико позабавила его реакция на съеденное. – Такой смешной. Ой, не могу!
– Иди к бабушке, ладно? Она там пирожки испекла.
– В картошкой?
– С картошкой.
– А с капустой?
– И с ней тоже. Иди, – не отрывая глаз от Вишневского, поторопила дочь легким похлопыванием по плечу, явно спроваживая.
Прячет она ее от него, что ли?
– Ну, привет, – на его удивление, поздоровалась первой.
– Привет, – не стал вредничать он и снова окинул ее фигуру любопытным взглядом нормального мужчины.
Какая была, такая и осталась. Она рожала вообще или ребенка ей подбросили? Ни лишнего веса, ни следов усталости на лице. Показалось, что она не просто похорошела – расцвела.
– Ну, как ты? – решил-таки спросить.
– Хорошо. Ты, я смотрю, тоже неплохо, – кивнула на его новую, на самом деле баснословно дорогую тачку. – Надолго к нам?
– К вам? Я вообще-то дома у себя.
– Ну, тебя долго не было, мало ли, где у тебя теперь дом.
И какой уверенной она была, какой смелой, может, в какой-то степени даже наглой. Он узнавал ее и в то же время это была совсем другая Веснушка: повзрослевшая, набравшаяся здорового эгоизма молодая женщина. Мать.
Мать… обалдеть же можно.
Он попытался представить ее с огромным животом и не смог. Когда он уезжал, она была такой, когда вернулся, такой же и осталась. Он видел изменения в себе, для нее время будто застыло.
– Поздравляю с дочерью, – не смог-таки скрыть в голосе сарказм. – Милая девочка, – ну и как же не добавить: – На тебя похожа.
– Спасибо. Да, похожа. Правда, ты чуть-чуть запоздал с поздравлениями, ей уже три.
– А точнее?
– Три года и пять месяцев, – ни один мускул ведь не дрогнул на ее лице.
Три и пять… Плюс девять месяцев – четыре и два. Четыре года и два месяца – именно столько, сколько его не было в России. Практически день в день.
Но сразу о своих догадках говорить не стал, решил проверить ее в своем репертуаре.
– Занятно, – отлепив зад от тачки, засунул руки в карманы и подошел к ней ближе. Снова окинул взглядом с головы до ног. – Волк из дома, овцы в пляс? Быстро ты на кого-то переключилась.
– Прости, что с тобой не посоветовалась.
Он снова малость прибалдел. Ты посмотри-ка…
Он хорошо помнил, какой она была. Да, совсем мягкотелой никогда, но ведь в рот ему буквально заглядывала. А теперь палец в этот самый рот не клади – по локоть же откусит.
– Могла бы написать, поделиться радостью. Не чужие все-таки люди, да? – подойдя совсем близко, вдохнул аромат ее волос и испытал очередной катарсис.
