1
Предсказание Проши сбылось. Два класса объединили в один девятый «А». А в стране в это время к власти пришел новый генсек. Неожиданно взрослые перестали шептаться на кухне, вслух заговорили о каких-то неведомых вещах вроде гласности, ускорения и перестройки. Это даже стало модно. Уж кто-кто, но даже мама, которая никогда не интересовалась, что там у них в Москве творится, стали говорить с тетей Зиной про политику. Чудно! А когда Сашка пыталась вопросы задавать, отвечали, что мала еще. Ага, конечно! Десятый класс, люди уже в техникумах учатся, еще пару лет, и можно замуж выходить, своих детей рожать, а они ее гонят.
На очередном общешкольном собрании Сашу единогласно выбрали комсоргом школы. Учеба, внеклассные дела закружили, и она сама и не заметила, как облетела листва, упали на землю белые мухи, а потом однажды вечером Проша, которая забежала в гости, а на самом деле списать алгебру, торжественно объявила.
– До новогодней дискотеки две недели, и не думай отмазаться. Ты обязана прийти.
– Перестань, что мне там делать? Стены подпирать?
– Можешь и не танцевать, твое дело, но ты комсорг, а значит, должна следить, как будут вести себя остальные! – Ну что тут скажешь?
Начало дискотеки было назначено на шесть. Саша сидела на кровати, а прямо напротив, на другой, где спала Наташка, лежали в ряд две юбки, три блузки и белые капроновые колготки с гипюровой вышивкой, осталось выбрать, в чем идти. Часы в кухне пробили четыре, когда в дверь позвонили. Так и есть, Проша.
– Что с тобой? – Сашка от удивления забыла поздороваться.
– Тсс, – Оксанка сняла каракулевую шубку, сбросила ботинки и помчалась в комнату, удерживая на голове пушистую серую шаль. На голове под платком явно что-то было, отчего голова казалось просто огромной. Только закрыв дверь в детской, она с облегчением сняла «головной убор». Волосы Проши, которые в обычном состоянии сильно смахивали на прическу Анжелы Девис, были накручены на огромные бигуди, каждая с кулак, не меньше.
– Боже ты мой. Зачем это?
– А как ты думаешь? Это у тебя волосы вьются, как надо, а у меня на голове вечный баран. Это мне Люська дала, у нее мама в парикмахерской работает. Я всю ночь на них спала, чуть не умерла, сейчас сниму, сказали, будут волны. Надо только начесать, залачить – и готово. Глянь, что я достала, – Оксанка расстегнула сумку, с которой пришла, и вытащила палетку ядовито-зеленых с блестками теней, для придания большей праздничности. – Очуметь! Я посмотрела в журнале, сейчас это модно.
– Я не буду, – Саша глянула на бежевую блузку и юбку под леопарда, которую сшила сама.
– Еще как будешь. Ты что, думаешь, я позволю тебе остаться бледной молью?
– Никакая я не моль, – в голосе Саши скорее звучало удивление, чем обида. Сказать по правде, она всегда считала себя довольно привлекательной, только вслух не говорила.
– Ну хорошо, не моль, – ругаться Проше не хотелось. – Но красоты много не бывает.
Спустя час сверкающие ярко-зеленым отливом глаз и золотом гипюра на ногах две покорительницы мужских сердце вышли из подъезда. Сами сборы не заняли много времени, большую часть пришлось потратить на то, чтобы привести в божеский вид волосы Проши. Эксперимент с бигуди не удался, и эффект после оказался более ужасен, чем до. Пришлось срочно мыть голову и укладывать заново.
– И я из-за этого еще ночь не спала, – причитала Оксанка, пока Саша с плойкой в руках создавала на ее голове подобие прически. Но все равно справились. Капроновые колготки и температура не располагали к неспешной прогулке, поэтому весь путь до школы девчонки бежали, но у крыльца обе, как по команде, остановились. На дверях, заметный издалека, красовался нарисованный от руки плакат.
