Табу. Чужая жена - страница 39

– Просто Андрей. – отбиваю, хмурясь. Не по себе как-то, стариком себя чувствую. – Без дяди.

– А мама учит к старшим всегда обращаться: тётя или дядя. – серьёзно заявляет мальчишка, то на меня глядя, то на мать.

– Правильно учит. У тебя хорошая мама, и всё верно говорит. Но если взрослый сам просит, то можно просто по имени.

– Можно, мама? – хмурится так же, как я только что.

У меня что-то ёкает. Пульс ускоряется. Это выражение лица настолько знакомое, что больно от него. Но принадлежит оно не Кристине. Пахе? Блядь, хрень. Мелькнувшая в голове вспышка режет миллионами осколков. Тут же отметаю эту мысль. Моим он быть точно не может. Будь это так, с чего тогда Царёвой бросать меня и выскакивать замуж за Макеева?

– Если Андрей сам попросил, то можно. – кивает Крис, вырывая меня из неуместных размышлений. – Солнышко, посиди пока в комнате, взрослым надо поговорить.

Целует мелкого в лоб и поднимается. Взмахом головы зовёт меня следовать за ней. Мои глаза сразу падают на задницу. Проглатываю литр слюны, что мгновенно скопился в ротовой, входя за Крис на кухню. Она набирает из фильтра стакан воды и быстрыми короткими глотками выпивает. Наливает ещё один и протягивает мне. С благодарностью забираю и осушаю залпом. Она прижимается поясницей к кухонному гарнитуру. Я падаю спиной на соседнюю стену. Между нами расстояния не больше метра. Кажется, что и тепло её тела ощущаю, и запах кожи чувствую, и дробное дыхание слышу. Она нервно сжимает пальцами стакан. Я складываю руки на груди, ожидая разговора, но Крис упорно молчит, даже глаз на меня не поднимает. Начинаю первым.

– Перестань трястись. Ребёнка я в жизни не обижу. Не настолько сильно меня ваш с Макеем поступок вывернул, чтобы начать через сына мстить. Я это пережил. – развожу руки в стороны. – Как видишь, целый и невредимый. Живу, работаю, о семье забочусь.

Она вздёргивает на меня взгляд. Янтарь блестит непролитой влагой. Моя грудная клетка сжимается, смыкаясь вокруг набирающего мощностей сердца.

– Прости, Андрюша. – она не говорит этого, выдыхает без звука, но по движению губ «слышу» эту «ш» с перекатами. Крис дрожащими руками ставит стакан за спину и, словно деревянная марионетка на натянутых нитках, подходит ко мне. Снизу вверх всматривается в мои глаза. Останавливается в считанных сантиметрах. Губы приоткрыты. – Мне так жаль. Я столько боли тебе причинила. И всю жизнь буду себя за это корить. Я никогда-никогда не хотела делать тебе больно. Я, правда, очень сильно любила. И сейчас… сейчас мне тоже больно. И тогда было. Если бы был другой выход, я бы поступила иначе.

Из глаз стекают прозрачные капли. Ползут по белым щекам и разбиваются о пол между нами. Мои руки самопроизвольно поднимаются вверх. Пальцы с нежностью и тоской касаются её лица, ловят слёзы, тактильно впитывают её дрожь. Склоняюсь ниже. Почти вплотную к её лицу. Но вовремя торможу себя. Рывком выпрямляюсь и закрываю глаза, впечатавшись затылком в стену.

– Иди на работу, Кристина. Не переживай за сына. – обрубаю холодно и сухо.

Она касается моей грудины. Всего на мгновение ладошка прочёсывает по рёбрам вверх и исчезает. Слышу шорох её шагов. Распахиваю веки, кося взгляд вбок, где притормаживает девушка.

– Понимаю, как жалко выгляжу, прося прощения за предательство. Я бы на твоём месте никогда не простила. Мне стыдно за всё, что случилось вчера и сегодня. И мне ужасно хреново от того, что я сделала пять лет назад, Андрей. Я… – запинается, прочёсывая пальцами волосы. Поворачивает на меня голову, впиваясь взглядом в мои глаза. – Я такая непроходимая, слабая дура. Я пиздец, какая слабая. Думала, что справляюсь, но нет. – её голос рвётся, разбивается всхлипами. Слёзы уже ручьями из глаз. – Нам не стоит никогда с тобой видеться впредь. Только прошу тебя, не злись на Пашку. У него не было выбора. Он столько корил себя за то, как мы с тобой поступили. Он не виноват. Ни в чём. И он скучает по тебе.