Я пытаюсь себя убить. Однозначно. Сидеть с ребёнком ранее любимой девушки и лучшего друга, которые заделали сына за моей спиной. Что это, если не попытка самоубийства?
Кристина вскидывает на меня голову с растерянными, перепуганными глазами. Судорожно втягивает воздух, глядя на меня как на пришельца. Будь у меня возможность в данный момент посмотреть на себя в зеркало, уверен, что увидел бы в нём то же самое, что сейчас бывшая Царёва.
– Не надо. – бросает резко, но тихо и отворачивается обратно к мальцу. – Солнышко, не капризничай. Мы всего на пару часиков. А потом… Потом разрешу посмотреть тебе «Солдаты». Хочешь?
– Хочу. – расплывается улыбкой малой, но сразу возвращается в прежнее состояние. – Я не хочу на твою работу.
Присаживаюсь рядом с Крис на корточки. Наши плечи соприкасаются. Мы отшатываемся на пару сантиметров в противоположные друг от друга стороны и замираем.
– Кристина, я в жизни ребёнка не обижу, как бы не относился к его родителям. Не мучай пацана. Я побуду здесь, пригляжу, пока Макей не проснётся или ты не вернёшься. – на её лице такая явная паника и сомнения, а у меня в голове полная каша. Меня разносит на куски, когда вижу её пересохшие, дрожащие губы и глаза эти дурманящие. Они отбрасывают на годы назад. Когда у меня было право думать о том, о чём я думаю сейчас. – Я до сих пор за своих младших горой, пусть они все уже взрослые. Ты же не думаешь, что я что-то сделаю ребёнку? Оставлю его без присмотра?
Она прикусывает нижнюю губу. Зубы прихватывают маковую плоть. Она смотрит мне прямо в глаза, ни на секунду не разрывая зрительного контакта. Я не прячусь. Пусть читает. Всё. Девушка качает головой и отворачивается.
– Не стоит.
Мне бы сдаться, развернуться и свалить, но я на кой-то хер продолжаю стоять на своём, сменив тактику. Перебрасываю всё внимание на малого. Протягиваю ему руку. Крис одновременно тянет свою. Не знаю, как так происходит, что я накрываю её кисть ладонью. Она дёргается, но руку не отводит. Сдавливаю чуть крепче, проведя большим пальцем по ребру ладони. Кристина судорожно втягивает кислород. Заторможено возвращает взгляд к моему лицу. Оба дышать перестаём. Понимаю, что у обоих сейчас эмоции кипят, воспоминания взрываются, чувства выплескиваются наружу. Со своими не разбираюсь, но её считываю. И меня пугает то, что она транслирует. Убираю руку и поднимаюсь на ноги. Разминаю шею и улыбаюсь мелкому.
– Посидишь со мной, пока мама работает? Поиграем с тобой, посмотрим мультики, конфет поедим. – подмигиваю ему, и пацанёнок растекается улыбкой.
– Никаких конфет. – строго обрубает Кристина, глядя на сына. – И вообще, Андрей, я не согласилась оставлять Мирона с тобой.
– Ну, мамочка, пожалуйста. – тянет мальчишка, сжимая крошечными ладошками её бледные щёки. – Я буду хорошо себя вести. И конфеты есть не буду. Честно-честно. И съем всю кашу.
– Шантажист. – усмехаюсь беззвучно. Что бы я не говорил о том, что Кристина плохая мать, это совсем не так. Поэтому и подталкиваю её: – Всё будет в порядке. Ты сама сказала, что на пару часов. Со мной ему ничего не грозит. Всё будет хорошо.
– Ладно. – вздыхает девушка обречённо. – Мирон, слушайся Андрея. Если он мне пожалуется на тебя, никакого телевизора и телефона. Понял?
– Понял, мамочка! – активно кивает он, вскакивая с кровати и обнимая её за шею. Поднимает на меня лицо, сияя искренней улыбкой. – Спасибо, дядя Андрей. – чеканит уважительно.
