Тахион - страница 19

«Микрокосм и макрокосмос – всё едино. Всё прекрасно. Сколько же гармонии в науке, сколько нескончаемых возможностей для процветания, всеобщего мира и развития могут дать нам наши старания. Хочу лишь одного: пусть всё, чего достигнем, будет таким же прекрасным, как этот закат», – думалось ему в эту минуту.

– Красота в глазах смотрящего… – раздался мягкий голос позади. Виктор обернулся и увидел седого, сильно морщинистого и ничем не примечательного старичка, добродушная улыбка которого приветствовала вечернего гостя.

– Здравствуйте, Егор Харитоныч. Простите, что вы сказали?

– Привет, Витя. Я говорю, мир красив для того, кто нашёл и узрел эту красоту. А найти её можно во всём, знаешь. В этом огненном закате, на который ты смотрел, задержав дыхание. В стенах и улицах, в камнях, растениях, винтиках и машинах. В безлюдных пустынях и гудящих мегаполисах. В математике, в числе, в букве, в слове, в зёрнышке и в скоплении звёзд. Главное – найти в себе силу и увидеть самому. Увидеть, как весь мир бесконечно един и бесконечно красив в своём единстве.

– Как вы хорошо сейчас сказали… вы знаете, я думал именно об этом.

Пожилой сторож улыбнулся:

– Давай в кабинет, я как раз чай поставил. Ты, кстати, опять пришёл делать вычисления? Я сегодня днём в интернете видел тебя с докладом. Молодец, молодец…

– Спасибо, – ответил Виктор, проходя в кабинет, – нет, вычисления, проверки и перепроверки мы, кажется, закончили уже. Я зашёл так… Хотелось с вами поговорить, сказать «спасибо» за вашу помощь.

– Помощь? Какую помощь? – спросил Харитоныч, проходя в угол кабинета, где на столе уже кипел чайник старой модели.

– Ну… без вас ничего бы не было. Честно. Сколько раз вы пускали меня к «Джоконде» в нерабочие часы, чтобы я смог испытать свои формулы, проверить, исправить, дополнить их. Сколько раз вы внушали мне, что не стоит отчаиваться. Даже тогда, когда наш с Григорием Евлампиевичем проект, казалось, в тупик заходил. Сколько раз…

– Да хватит тебе. Как это говорится-то… Если человек любит своё дело, старается, грех не подсобить, – кряхтя для видимости, по-старчески, произнёс сторож. – Ты лучше стул двигай и присаживайся. Тебе чай с малиной?

– Давайте с малиной. Люблю её ещё с детства. Совсем маленьким бегал в соседский сад и нарывал. А потом складывал горстями в свою же майку и быстро сматывался, пока соседи не замечали воришку. Правда, майка потом вся в цвет малины окрашивалась… Но вкусная такая была! До сих пор любимая ягода.

– Хе-хе-хе. Весёлым мальчуганом был. А я вот… детства своего уже и не помню. Смутно всё… как в тумане.

– Егор Харитоныч, извините за нескромный вопрос, а сколько вам лет?

– Мне-то, – опять демонстративно, по-старчески откряхтел страж главного компьютера, – ты знаешь, семьдесят шесть уже. Хотя после семидесяти я перестал считать, хе-хе-хе. А вот среди вас, молодых, говорили, что мне и вовсе все сто двадцать пять. На пенсию, видать, давненько мне пора.

– Да нет, что вы, – почтительно улыбнулся Виктор, – медицина сегодня позволяет людям спокойно преодолевать своё столетие, это да. Иные и до ста тридцати доживали. Были такие случаи в Японии, я слышал. Но для вас этот возраст ещё впереди. Вы, скажу так, ещё молоды, чтобы вас в пенсионеры записывать. И лучше вас никто не знает «Джоконду». Нет-нет, подождите. Я честно. Знать устройство квантового вычислителя, быть ответственным за него, лучше всех сохранять такой драгоценный, тончайший инструмент в идеальном рабочем состоянии – да разве такого человека на пенсию отправишь? Нет, вот ни в коем случае! А на коллег, которые вам это глупое прозвище дали, вы не обращайте внимание.