Вспоминая о том, что случилось в лондонском бункере, Вильям поежился. Прошло чуть больше четырех месяцев, и это время показалось ему вечностью. Вильям старался не думать о том, что тогда произошло, но воспоминания вернулись. Бесконечные темные туннели. Громадная дверь, которую можно открыть только с помощью кодов и шифров. Огромный зал, полный подводных лодок и военной техники. И криогенные камеры, в которых он нашел Абрахама Талли. Того самого Талли, который сейчас лежит в подвале Института в глубокой заморозке.
– Таракана мы нашли в воздушном кармане, – продолжил Слаппертон. – Согласно протоколу, мы взяли его с собой, чтобы исследовать. Так мы поступаем со всеми находками, и… – Он замолчал, глядя на таракана.
– И?.. – переспросил Вильям.
– Вы с этим тараканом очень похожи, – ответил Слаппертон.
– Как это?!
– Благодаря тому, что находится в ваших телах.
Вильям не отрываясь смотрел на Слаппертона.
– Вы имеете в виду луридиум?
– В нем его совсем немного, но и сам таракан невелик. – Слаппертон посмотрел на Вильяма, потом на таракана. – Если ты к нему прикоснешься, луридиум в твоем теле, которого гораздо больше, вытянет луридиум из тела таракана…и переместит в твое.
– Это и хотел сделать со мной Абрахам Талли? – спросил Вильям.
– Да, – кивнул Слаппертон. – А самое забавное, что в этом таракане луридиума ровно столько, чтобы сделать тебя наполовину человеком, наполовину машиной.
Вильям смотрел на насекомое.
– Что же тогда со мной будет? – поинтересовался Вильям.
– Твои способности возрастут, – ответил Слаппертон, – но риск слишком велик.
– Какой риск?
– Когда ты наполовину одно, наполовину другое… то в любой момент можешь перейти грань и стать машиной больше, чем человеком.
– Но ведь можно стать больше человеком?
– Да. Ты можешь перейти эту грань, а можешь и не перейти.
– Это и случилось с Абрахамом Талли? Он перешел черту?
– Верно. Сейчас в нем не осталось ничего человеческого.
Вильям посмотрел на таракана. Неужели он действительно может превратиться в машину? До сих пор луридиум в теле казался Вильяму благословением. После автокатастрофы и травмы позвоночника именно луридиум позволил ему жить дальше. Однако мысль, что спасший его луридиум может и отобрать у него человеческую сущность, пугала. Перестать быть человеком или умереть было одинаково страшно. Внутри него теперь будто затаился враг. Враг, от которого никак не избавиться. Неужели приступы – это начало конца?
Нужно скорее со всем этим разобраться!
– Как луридиум оказался в нем? – Вильям всматривался в таракана за стеклом.
Слаппертон пожал плечами.
– Не знаю. Должно быть, нашел где-то пару крох.
– Но я думал, что луридиум – очень редкий металл…
– Редкий, – Слаппертон рассматривал таракана, который подполз еще ближе к толстому стеклу.
– Зачем вы его там держите? – Вильям приблизился к стеклу, чтобы лучше видеть таракана.
– Это отличная возможность изучить в лабораторных условиях живое существо – носителя луридиума. – Слаппертон помолчал. – И все было чудесно, пока вчера кое-что не произошло.
– Что же?
– Ты ведь помнишь? – спросил Слаппертон.
Вильям задумался, и вдруг его осенило.
– Мой приступ… во время передачи?
– Точно… Внутри у вас обоих есть луридиум, и приступ у вас обоих случился в одно и то же время. Таракан начал вести себя странно: он дрожал, температура тела резко понизилась.
Слаппертон посмотрел на Вильяма, изучая его реакцию.
