Священник положил их на аналой. Знаком руки подозвал к себе Виктора, прочитал несколько, как показалось тому с непривычки, бесконечно длинных молитв. Затем, велев наклонить голову, покрыл ее епитрахилью и строго сказал:
– А теперь кайся!
– Как это? – растерянно подал голос из-под епитрахили Виктор.
И услышал где-то высоко-высоко над собою:
– Повтори, но только не мне, а Самому Христу всё то, о чем ты говорил, то есть в чем согрешил и теперь искренне раскаиваешься, желая не повторять всего этого вновь. Только вкратце, самую суть. Например: обманывал, воровал, убивал, блудил…
5
Виктор вышел из храма не меньше чем через час. Весь взъерошенный, мокрый.
Священник остался в храме, опять обещав вскоре выйти. Хотя Виктор больше и не торопил его.
Машина священника теперь ему была не нужна. Обещанные деньги и даже больше, пройдя к сумочке, он и без нее передаст храму…
Можно, конечно, было бы съездить к Лешке, но с перепугу тот может его не понять. Еще и стрельбу откроет…
Ну, а милиция нагонит – тоже не беда. Быстрей привезет к прокурору. А он ведь живой человек, с которым можно всегда договориться. Были бы деньги.
А они, к счастью, пока еще есть. Так что не так всё и страшно.
«А впрочем, нет, – зябко передернул плечами Виктор, – страшно!»
После всего, что он сейчас испытал, даже ему, как он всегда считал, бесстрашному, страшно было снова влезать в прежние грехи. Опять возвращаться к прошлому! Пусть уж всё будет как будет!
Виктор поднял глаза к небу, улыбнулся. И внезапно почувствовал, что вся тяжесть, которая мучила, не давая покоя ни днем ни ночью, больше не давит на него. Она исчезла. Будто ее и не было!
На душе стало так легко, как бывает разве что в раннем детстве.
