А те, ползком или бегом, где-то короткими перебежками, уже неслись со всех сторон, чтобы прибежать первыми.
Вода всегда запаздывал и прибегал позже, мальчик очень расстраивался и с досады стучал своим кулачком по большому старому дереву.
Подсматривая за ребятишками, Тая вспомнила, как она приезжала сюда в детстве и с соседскими детишками тоже играла в прятки. От таких воспоминаний на душе стало весело. Однажды она пришла домой в порванном платье, потому что забралась на дерево в надежде, что ее никто там не найдет. А когда стала слезать обратно, то зацепилась за сук и оторвала почти весь подол у платья, которое ей очень нравилось. Она наотрез отказалась играть дальше, понимая, что надо идти домой и получать от мамы выговор за испорченную вещь.
Но Любовь Михайловна ругать дочку не стала, а только посмеялась над ней и ласково сказала:
– Все равно ты из него почти выросла, будет повод купить тебе новое.
– Я это хочу, – плакала маленькая Тася.
– Будут у тебя еще красивее наряды, не плачь, – встряла в разговор тетя Маша. – Вот пойдем с тобой в наш магазин и купим тебе столько платьев, рви сколько хочешь!
– А там есть такое же красивое? – уже тише всхлипнула в ответ девочка.
– Там еще красивее есть! – успокаивала ее тетка.
На следующий день они все вместе сходили в магазин и купили ей сразу три платья, одно мама, а два тетя Маруся. Тая светилась от счастья, примеряя их у зеркала. Но играть в прятки она больше не ходила, слишком жалко ей стало свои обновки.
Новгородцева внимательно наблюдала за детишками и очень хотела подсказать воде, где все прячутся. Но молчала, понимая, что так будет не совсем честно.
Отвлек ее от этого занятия детский плач, который неожиданно послышался со стороны дома.
Таисия резко обернулась, чтобы посмотреть, кто там может плакать, и увидела у будки Дозора маленькую девочку. Она сразу побежала туда, понимая, что ребенка, скорее всего, укусила её собака, и не ошиблась. Подбегая ближе, она увидела в руках у малышки сосиску, а собака стояла рядом и рычала, опустив морду вниз. На правой кисти девчушки появилась кровь.
– Дозор, что ты натворил! – закричала Тая, подхватив малявку на руки.
Та ревела, не умолкая, но сосиску из рук не выпускала.
Девушка бросилась с ней домой, усадила горемыку на диван, а сама мгновенно метнулась к аптечке. Она нашла там все необходимое, проворно вернулась обратно и стала аккуратно промывать рану перекисью водорода.
Девочка была такой чумазой, в стареньком нестираном платьице, волосики светленькие, но давно немытые и нечесаные. Она сопротивлялась, отдергивая ручку, кричала, но при этом пыталась укусить сосиску.
Тася не давала ей этого сделать, отодвигая то и дело руку с сосиской в сторону. Сердце девушки сжалось до боли. Она с трудом забрала из рук ребенка сосиску, но та завопила пуще прежнего и с визгом потребовала:
– Дай!
– Это нельзя есть, я дам тебе другую, – стала уговаривать она.
Пришлось приложить много усилий, чтобы сделать ей перевязку. Потом взяла ее на руки и спешно пошла на кухню. Там подошла к холодильнику, распахнула дверцу, достала оттуда кусочек колбасы и подала ей.
Малышка как-то сразу замолчала и стала есть колбаску, изредка всхлипывая и поглядывая на незнакомую ей тетю.
– Как тебя зовут? – попыталась узнать у неё Тая.
Девочка молчала, только смотрела на нее, изредка всхлипывая, а сама с аппетитом жевала колбасу. Потом доела и вновь потребовала:
