– Готовы?
– Да-а! – выдаю слишком громкое я, типа изображая толпу, машу рукой Лёньке, мол «давай к нам». Друг быстро подскакивает, перебирается на наш диванчик.
Лёха что-то говорит Вове, тот кивает, затем проводит по струнам медиатором, извлекая довольно громкий звук одного аккорда.
Мы улыбаемся как придурки, смотрим на парней во все глаза, предвкушая.
Лёха вытягивает улыбку истинного фронтмена и подмигивает всем нам:
– Тогда поехали!
* * * *
Посиделка наша закончилась уже далеко за полночь, когда все песни были спеты, спиртное выпито, а рассудок отказывался внятно работать и жаждал лишь одно. Сна. Конечно, того количества пива, которое мы принесли с собой и которое купили ребята вместе с коньяком, нам не хватило. Поэтому пришлось бегать в магазин за добавкой. Только вот сейчас смотрю я на происходящее и понимаю… зря.
– Да стой ты ровно! Пьянь… – встряхиваю Лёньку за плечи, пытаясь прислонить к стене так, чтобы он не сползал вниз. Уже минут десять не могу застегнуть его чёртову куртку. И это при том, что у меня самой всё плывёт перед глазами. Друг с довольной лыбой мотыляет из стороны в сторону головой и поёт, блядь:
– Пи-ли всю но-о, ик, чь, гу-ля-ли всю-ю, ик… – вот же прилипла к нему эта песня. – До-о ут-ра-а, ик…
– И заткнись ты уже, наконец, – ворчу себе под нос, хмурюсь, пытаясь попасть кончиком замка в собачку. И знаете, это нереальная задача. – И задержи дыхание. Задрал икать...
– Злая ты, Алёнка, ик, – он внезапно обхватывает ладонями мою голову, тянет к себе. – Но я всё рав-но люблю тебя-я! – делает губки бантиком, а я кривлюсь. Алкоголем от него, конечно… несёт адски. – Ты самая-я…
Договорить ему не даёт внезапно подскочивший к нам Лёха:
– Лёнька! – пьяно орёт парень, хватает моего друга за шею, тянет к себе. Тот, естественно, чуть не падает, а я снова промахиваюсь и вообще выпускаю из рук эту треклятую молнию. Матерюсь. – В другой раз приходи к нам на репу репетировать. Ты отлично поёшь!
На репу репетировать… Масло масляное какое-то получилось.
– Ага, когда все вокруг пьяные, любой будет петь как Кобзон, – это Ритка. Подруга стоит в дверях, с прищуром смотрит в нашу сторону. Тоже, кстати, ни фиг-то трезвая.
– У тебя тушь растеклась, – решаю подколоть с серьёзной рожей.
– Правда?! – о, сразу желание язвить пропало. Смотри-ка, как она занервничала, в сумку за зеркалом полезла. Пускай-пускай.
– Вам такси вызвать? – Никита с мобильником в руках заглянул в предбанник, в котором мы, собственно, все и столпились. Сашка и Вова уже давно на улице нас ждут.
– Не, – качаю головой, чуть пошатываюсь. – Я думаю, нам стоит немного п-пройтись.
– Уверена? – парень недоверчиво усмехается. Мне кажется, он самый трезвый среди нас. – А я думаю, что этот товарищ, – кивает на Лёньку, – только позу лёжа сейчас осилит. Прогулка может стать для него непреодолимым препятствием.
Хм, какие сложные слова...
– Чё это?! – Лёнька вдруг всполошился, оттолкнулся от стены, шатаясь. – Всё я ос-силю! – и почесал широкими неуклюжими шагами на улицу.
Я, Лёха и Никита засмеялись.
– Эй, звезда! – пытаюсь поймать друга уже на улице, пока он не шарахнулся в какой-нибудь сугроб. Они, кстати, несмотря на то, что улицы довольно часто убирают снегоуборочные машины (особенно в центре), ещё кое-где есть. – Нас подожди!
– Жду! – резко останавливается, разворачивается на сто восемьдесят градусов и салютует мне ладошкой, мол, «есть, сэр!».
