Картина вырисовывалась такая. В квартире двое мужчин. О присутствии ещё кого-либо речи не шло. Следов нет. На подсвечнике следы пальцев убитого Степанова, на ружье следы пальцев Биркина. Под давлением сложившейся обстановки, Юра делает вывод, что убийство совершил Биркин.
– Ты хочешь сказать, – спросил Кривошеев, – что Биркин убил своего тестя?
– Улики на лицо.
– А мотив? Мы ещё ничего не знаем об этих людях, – возразил Костя. – Улики, конечно, убойные.
– Биркина я задерживаю, – стоял на своём Юра. – Я не вижу других вариантов. Прямые улики. Что ещё надо?
– Не поспоришь, – согласился Кривошеев. – Похоже на семейный конфликт.
Немирович чувствовал внутренний протест. Как-то слишком всё просто. Нет, если бы это была семья неблагополучная, то версия следователя не вызывала бы сомнений. Но здесь дело другое.
– Что-то мне не верится, – вмешался в беседу коллег Костя.
– Аргументируй, – попросил Кривошеев.
– Мне надо поговорить с Биркиным.
– А чего с ним говорить? – возразил Пузач. – Он ничего не помнит. Или прикидывается, что не помнит.
– Я попробую.
Константин зашёл в зал. На диване сидел Биркин. С ним только что закончил манипуляции врач скорой.
– Как он? – спросил Немирович у врача.
– Надо госпитализировать. Сотрясение. Состояние плохое. Больше ничего пока сказать не могу.
Немирович подсел рядом с Биркиным.
– Евгений Александрович, ничего не вспомнили?
Биркин поднял тяжёлые глаза на Костю и очень медленно покачал головой.
– Может быть, голос слышали? Может, что-то из одежды? Запах какой-нибудь? – пытался пробудить память Евгения сыщик.
– Нет, – коротко ответил Биркин. – Только испуганные глаза Ильи Захаровича. Такого взгляда я у него не припомню.
– Чего вы не припомните?
– Испуга. Илья Захарович железный человек, – пояснил Биркин. – Кто мог его напугать?
– А где ваша жена, – сменил тему Костя.
– В Евпатории. Она лечится. В санатории она. Когда узнает…
Голос Биркина стал тихим и задрожал. Евгений закрыл глаза и сильно сжал губы.
– Вам плохо? – спросил Немирович.
Биркин кивнул и взялся руками за голову. Немирович вышел на кухню. Там за столом сидели Кривошеев и Юра Пузач, в проёме двери застрял врач скорой.
– Вы решайте скорее, – говорил врач. – Удар был сильный. Мало ли что.
– Доктор прав, – добавил Костя. – Биркина надо в больницу.
– Хорошо, – согласился Юра. – Вячеслав Романович, распорядитесь взять Биркина под охрану.
– Сейчас устроим, – ответил Кривошеев и вышел в коридор.
– Юра, – подсел к следователю Немирович, – я почему-то уверен, что Биркин не убивал.
– Смешной ты, Костя, – Юра ехидно хихикнул. – Почему-то! Так и запишем: «Почему-то старший опер Немирович не верит в виновность гражданина Биркина». Так? Его отпечатки на ружье. Других нет.
– Ружьё можно и вложить в руку человека. Вот тебе и отпечатки. Старо как мир.
– Иди, Костя, романы пиши. Агата Кристи, мать вашу, – Пузач встал и вышел из кухни.
– Подожди, – пытался остановить Пузача Немирович. – Выслушай.
Но Юра только махнул рукой. Константин не собирался сдаваться. Он вышел за следователем и остановил его, взяв за рукав.
– Юра, я до утра выложу тебе все обстоятельства, – решительно говорил Немирович. – Об одном прошу, не спеши. Ты даже не знаешь, пропало ли что из квартиры или нет.
– Да ничего здесь не пропало, – раздражённо возразил следователь. Посмотри, здесь всё на месте. Если бы придуманный тобой убийца что-нибудь искал, здесь бы был такой бардак. Не согласен?
