— Не уверена, — вздохнула, — с тобой это получилось впервые. Тот раз, когда упала в источник, не считаю, потому что не помню ничего.
— «И когда Нина достала амулет для брата — тоже», — добавила про себя.
— Ладно, сначала убедимся, что источник разрушен. Ты ведь не спускалась туда?
— Нет, — мотнула головой и понурилась, — не смогла.
— Сделаем это вместе, только подожди немного, пока приберусь здесь, — указал на обгоревшие ступеньки, куда я послушно присела.
Игнат сноровисто, будто уже не раз занимался подобным, снял с мертвых доспехи, по отдельным кучкам разложил оружие, амулеты и деньги. Тела оттащил в пристройку, от которой остались обугленные стены. Следы крови попросту спалил, закрутив по мостовой огненный смерчик.
— Поспешим! — нагрузился чужим добром, а мне вручил саквояж, куда добавились деньги и амулеты.
В заплечном мешке одного из дружинников нашлись бутерброды и фляга с вином. Игнат по-братски поделился едой, и даже спиртное не побоялся предложить ребенку.
— Зачем это все? — брезгливо поморщилась, не желая пользоваться тем, что принадлежало убийцам.
— Им это уже не понадобится. Так, чего добру пропадать? Не знаю, как ты, а я жутко проголодался. Быка бы съел!
— Ешь, пожалуйста, — протянула свою порцию, мне совсем не хочется.
— Нин! — Игнат вздохнул, скинул поклажу и присел на крылечко. Похлопал ладонью по камню, чтобы устраивалась рядом, — давай сразу договоримся. У каждого могут быть личные тайны. Но в том, что касается здоровья и безопасности, не молчим, говорим правду. Ты впервые воспользовалась тропой, держала щит и говоришь, не голодна? Не верю! У нас еще столько дел впереди, что физическое истощение никак туда не вписывается.
— Ладно, — в этом Игнат был прав, есть хотелось неимоверно, поэтому надкусила бутерброд, и сама не заметила, как умяла его целиком под насмешливым взглядом брата. — Как думаешь, эти, — кивнула в сторону пристройки, — одни тут ошивались?
— Не уверен, — мужчина беззаботно пожал плечами, — но даже если сюда кто и сунется, это будет последнее, что он сделает в своей жизни.
Для убедительности, Игнат сформировал огненный пульсар, поиграл им, покрутил на ладони и втянул обратно. Брат походил на ребенка, заполучившего желанную игрушку, или на человека, у которого неожиданно сбылась заветная мечта. В него будто вдохнули новую жизнь. Я придвинулась поближе, прислонилась к мужскому плечу, взяла Игната за руку, затянутую перчаткой.
— Они должны ответить за все, что сделали. Каждый, кто пришел в наш дом с оружием, и каждый, кто направил это оружие против нас. Никакой пощады, Игнат. Никакой!
— Ты уверена? — захватил второй рукой мой подбородок и задрал кверху, вынуждая посмотреть в глаза. — Месть разрушает жизнь, уж поверь мне на слово. Разве клинок виноват в том, куда направил его хозяин?
— Они убили няню, наших двоюродных братьев, беззащитных женщин, верных слуг и их семьи. Они уничтожили нас, и никто им не помешал. Так, почему я должна жалеть их? — процедила упрямо.
— Потому что не вижу чести в бессмысленных смертях. Даже у самых отъявленных негодяев есть семьи, дети, верные слуги. Их ты тоже захочешь уничтожить? Чем же ты будешь отличаться от убийц? Поднимется ли у тебя рука на ребенка? Если прикажешь, я сделаю это, но ответственность за невинную жизнь ляжет только на тебя. Не нравится, да? — хмыкнул, когда я часто заморгала, чтобы унять навернувшиеся слезы. — Правда никому не нравится и прежде, чем отдать какой-либо приказ, хорошенько подумай, кто наш главный враг.
