– Да, подобный ему вряд ли когда родится, – вторил и тот, кого все самого называли Мастером.
– Ну уж! – возразил скоморох. – Не он один, есть у нас и другие! Да вот хотя бы ты – из твоей души и твоими руками такое создалось, всем городом тому храму дивуемся! А слышал ли ты… Я тут был на пиру у князя. – При этих словах скоморох гордо обвел всех взглядом. – И там узнал я, что князь новую церковь хочет ставить. Да какую-то дивную, не такую, как раньше. Не поймешь, что он надумал, но слушать о том любо. А кому, кроме тебя, по силам такое чудное исхитрить?
– Я теперь только языком строю. – Мастер показал свои распухшие пальцы и снова обратился к Гийому: – А вот этого вот зверька, что тебе понравился, Збыслав в дальних странах увидел.
– Да Гийом может спеть нам и песни трубадуров!
– О, его стоит послушать, он много знает, – сказал гость в иноземной одежде.
Гийом смотрел на присутствующих как-то тихо, но пристально.
– Я знаю только то, что слышал от трубадуров, когда был еще мал. И хоть иногда я и пытался те слова повторять, все они как-то по-другому складываются у меня.
– Да как можешь, так и расскажи, – попросил золотых дел мастер.
Увидев, что его слушают, отрок заговорил, его лицо стало ясным и голос вдруг таким неожиданно звонким, что все обернулись к нему.
– Пришли варяги из Заморья. Море было суровое, то серебристое, то черное. И когда оно пенилось, сердясь, корабли, как щепки, гибли в нем. И потому люди, что рисковали плавать по нему, были дерзки, смелы и находчивы. Они любили битвы, добычу…
– А жен? – заинтересованно спросил Вавила, высокий калика с рыжими волосами.
– Жен? Любовь викингов – как их море, есть в ней суровость. Про жен чудные песни слышал я в других странах.
– А как же Харальд, что пел о нашей Елизавете? Сказывают, хороша была княжна и нравом гордая.
– Елизавета – то особая песня.
– Дай, Вавила, отроку досказать, – вмешался корчмарь. – Кроме жен, на свете еще много чего есть дивного. Мы хотим про викингов послушать.
Отрок продолжил:
– Холодно было в краю их, и много крови лилось. И пришли они в южный край, а потом и на остров.
– И там-то слышал ты уж другие песни и чудные сказки. Мнится, они и поманили тебя в дальние края. Расскажи-ка их, – попросил гость в иноземной одежде.
– Да, поют там о любви, о белокурой Изольде и Тристане. А в Шампани я слышал, как в замке прекрасной графини Марии, сестры французского короля, чудно пели про Грааль.
– Ну, про него ты, видать, много слышал. – И гость, вдруг словно пораженный внезапной мыслью, воззрился на отрока уже хмельными глазами. – Уж не собрался ли ты его искать, Гийом? Уж не затем ли ты так хотел отправиться в Гардарику? Будешь ли ты с нами возвращаться, как отплывем отсюда?
– Еще не знаю, я потом решу.
– Вот оно… А глаза-то у тебя как блестят! Такие-то его и ищут. О, я много видел! – Иноземный гость от крепкого меда корчмаря окончательно захмелел, и страстная речь его была сбивчива. – Везде люди ищут… что они ищут… Грааль… Камень то или чаша – по-разному говорят. А в нем либо мудрость, либо счастье. А некоторые думают, что его вообще нет. Вы посмотрите на Гийома, на его глаза. Расскажи-ка ты братии про Грааль!
– Я и вправду слышал, про рыцаря. Он шел по длинной дороге. Он усомнился в Боге. Но вот однажды увидел Грааль. В том чуде – предвечная сила. Будто кто его видит, тому тайна открывается. Там вечная юность, краса, истина. И яства неземные.
