– Я Бориславу говорила, что Снежане неродная сестра, – Света ничего не понимала в брачных традициях древних славян, но помня, что эти слова Бориславу что-то прояснили, вновь их повторила.
– Слыхала, что у радимичей по нескольку жён бывает. Тебя жена или рабыня родила? – попыталась прояснить ситуацию Миляна. – Не помню, чтобы про тебя говорили. У Славомира только одна дочь на выданье была.
– Я дочь от тайной любовницы. Про меня никто не знает, – не задумываясь, опорочила нравственность чичерского князя Светлана. Насколько он верный супруг, ей неизвестно, но что, получив из Смоленска сообщение о новоявленной дочери, Славомир разоблачит самозванку, да ещё обвинит в каком-нибудь шпионстве, Света не сомневалась. Зачем она, растерявшись, назвалась сестрой пропавшей Снежаны! Необходимо побыстрее дистанцироваться от истории с исчезновением княжеской невесты.
– А если никто не знает, что ты князю дочь, почему тебя Светлана в Смоленск забрала? Выходит, она-то знала, что ты ей сестра.
– Она только одна и знала, – врать Света не любила, да и не умела, но делать нечего, и повторила историю, что сообщила Бориславу: – Меня хотели за старика замуж отдать, вот меня Снежана и увезла из Чичерска, можно сказать, тайно вывезла.
– Это ты по тайне так нарядилась? – хитро прищурилась Миляна.
– Мне свою одежду Снежана померить дала, а тут на нас лютичи и напали. Поэтому меня за неё и приняли.
Миляна собралась ещё многое выяснить в такой необычной истории Светланы, но тут дверь светлицы приоткрылась, и конопатый босоногий отрок весёлым голосом объявил, что привезённой от Борислава девице велено идти к князю.
По тёмным переходам и крутым лесенкам шла Светлана следом за юношей, с ужасом осознавая, какую пирамиду лжи она нагромоздила. Может, честно рассказать про… Света даже остановилась на секунду, представив строгое лицо князя Добромысла, когда она будет рассказывать ему о Стефании Стефановне и цветке папоротника. И что же ей не жилось в чудесном двадцать первом веке!
В полумраке большого зала – гридницы (Светлана подумала, как же в тереме мало света: слюдяные окошки крохотные, света почти не пропускают, освещение освещением смешно называть) – за широким деревянным столом сидел Добромысл. Из-под густых бровей сверлили девушку внимательные княжеские глаза.
– Почему всех лютичи убили, а тебя оставили?
«Кажется, он это уже спрашивал, или не он…» – мелькнуло в голове у Светланы. Она уже запуталась в бесконечных расспросах последних дней.
– Меня лютичи приняли за Снежану и планировали принести в жертву своему богу Радегасту, – чётко, как на экзамене, ответила Света.
– Что говоришь лютичи делали? – переспросил Добромысл.
Света поняла, что его смутило слово «планировали», и поправилась:
– Хотели принести меня в жертву.
– А с самой Снежаной что сотворили? Гонцы говорят, что среди убитых её не нашли.
– Может, просто не узнали. Вот в Чичерск доставят тела погибших, там родственники опознание проведут и, возможно, её обнаружат.
Князь хотел что-то переспросить, но не стал, счёл странные фразы девушки особенностями речи радимичей.
– А ты почему не узнала сестру?
– Я несколько раз сознание теряла, когда на трупы смотрела. Страшно становилось, – искренне ответила Света.
– А среди лютичей никто знакомым не показался? – продолжал допрос Добромысл, голос его ни на секунду не смягчился.
– Нет, конечно, – удивилась вопросу Светлана. – Кого я могла узнать? Там сплошные бомжи были, в смысле, грязные и вонючие.
