Там, где кончается арена… - страница 12

Прапорщик немного помароковал над услышанным. Потом, кажется, понял, что это скорее был комплимент, нежели оскорбление. Дёрнул плечами. Обмяк, оттаял. А чё? Курский – он и есть курский – факт. Соловей – тоже не обидно! Не-е – нормально…

– Ладно! Служи!.. Хм, итальянец-засранец! – снова заржал, обрадованный подвернувшейся вовремя рифме. Строй с облегчением выдохнул!..

Первая после прибытия в новое расположение утренняя поверка продолжилась. Служба рядовых Ангарского и Сарелли в танковой роте тринадцатого полка началась…

Расположение готовилось к очередному отбою. Все сидели, подшивали подворотнички. Ангарский, поигрывая ниткой в зубах, решил размять язык на сон грядущий.

– Влад! А у тебя родственники…– Шацкий не дал Витьку закончить:

– Да! Из «одесситов», а что?

– Да так, ничего. Смотрю, откуда умище!..

– Ну, Ангарский – тоже не Иванов, скажу тебе.

– Не-е, мои предки из шляхтичей и белорусов.

– Ну, да! Где Ангара и где поляки с белорусами! Судя по твоим залётам, Витёк, ты – здесь, а ум около Байкала так и остался…– Влад белозубо улыбнулся, как мог это делать только он.– Уж лучше бы и твои предки были «одесситами». Хочешь я тебе расскажу, откуда у тебя такая фамилия на самом деле?

– Ну? Интересно! Давай трави, знаток!

– Ты говорил, что твой дед из беспризорников?

– Было дело. Так дед рассказывал.

– Так вот! Когда малые детишки, как твой предок, попадали в детдома и не знали своих фамилий, им давали их или месту рождения, или местности, где они проживали, или где их отлавливали. Вот так твой дед и стал Ангарским. Таких было полно, пол-России – Ярославских, Владимирских, Астраханских, Орловских и так далее.

Позже, чтобы не смущать «бдительных» граждан и некоторые специальные ведомства, тот же Ярославский превратился в Ярославцева, Владимирский во Владимирцева. Окончания значили многое. С «й» можно было далеко не уехать, только пойти… Евреям запрещено было жить в больших городах, если ты в курсе. Они влачили своё существование в так называемых «местечках».

– Откуда мне знать? Я же, этот… бурят с Байкала.– Ангарский растянул свои глаза по сторонам.

– Хватит вам, побочные дети дядьки Моисея! – Сарелли влил свою долю сарказма в дружескую беседу.– Цирковые вы! Вот и вся ваша корневая система.

– Слушай! А смотри, как интересно! Все национальности – имена существительные. Ну, там: американец, немец, грузин, француз. Русский – это прилагательное. Я бы даже сказал – определение. Цирковой – тоже.

– Рядовой – тоже определение. А вот старшина – это мировоззрение, определяющее твоё место где-нибудь в районе толчка, который нужно почистить, чтобы служба мёдом не казалась!

– Дотрынделись! Вон, Терешко топает…– Никонов напрягся.

– Вспомни солнце – вот и лучик!..– Ангарский помрачнел.– Правду дембеля говорят: «Бог создал отбой и тишину, чёрт создал подъём и старшину». Ща начнётся «отбой-подъём!..»

Командир танка Шацкий, наводчик Сарелли, заряжающий Ангарский и механик-водитель Никонов составили гвардейский экипаж и влились в боевую жизнь не менее гвардейского тринадцатого танкового полка.

О, это был известный полк! С боевой, так сказать, биографией, историей. Ох, и дали фрицам жару во время Великой Отечественной!..

В современной, мирной жизни дивизии этот полк опять же постоянно был на слуху, как в положительном смысле, так и в том, за что получают взыскания и понижают в звании. «Что ни экипаж, то клоуны!» – то ли с гордостью, то ли с тихим ужасом резюмировал командир того самого полка. И на полигоне первые, и в повседневной армейской жизни не последние! А уж ежедневных всяких самоволок, залётов-происшествий – и не сосчитаешь! И все какие-то с вывертом, с фантазией! Одно слово – тринадцатый! Только и разговоров в дивизии об этом полку! Притча, так сказать, во языцех! Это одновременно и гарантированная благодарность от проверяющих, и непрекращающаяся головная боль, и незаживающий прыщ на командирских жопах…