Сработала сигнализация, Гена нагло взял меня за руку и повёл со стоянки подальше от клуба.
— А что разозлилась?
— Разве? — растерялась я, семеня за ним.
— Да, заметно, — он тихо посмеялся. — Ты не местная. Откуда приехала?
Мы вышли на улицу, уже было не так шумно. Всё меньше встречалось людей, машины редко появлялись на проспекте.
— Я местная, — не то чтобы соврала, скорее сказала правду.
Сюда приехала навсегда и возвращаться не собиралась.
— А так и не скажешь, — хмыкнул парень.
Я хотела вырвать свою руку, но Гена не дал, в голос рассмеялся:
— Тебе точно восемнадцать? Что спесивая как подросток?
— Когда тебя увидела, подумала, что ты спокойный и уравновешенный. А ты, я смотрю, весельчак, — недовольно ответила я, бросив на него косой взгляд.
— Не обижайся, это я влюбился.
— То есть чувство влюблённости так выражается? — хмыкнула я.
— Именно так, сам не ожидал, — он продолжал улыбаться.
Мы шли, взявшись за руки, по светлой, от фонарей и ярких витрин, улице. И как хорошо, что некуда спешить, и никто не ждёт. Не докучали звонками тётка с сестрой, Лерка обо мне забыла. И я впервые за всю свою долгую восемнадцатилетнюю жизнь почувствовала себя свободной и полноценной.
— А не поздно для кафе? — поинтересовалась я.
— Нет, оно до утра работает. Хорошее место. А где ты живёшь?
— В первомайском районе.
— В деревяшке?
— Да, — не стесняясь, ответила я, глядя на его реакцию, а Гена смотрел вперёд.
— Родственники есть?
— А почему такой расспрос? Ты маньяк? — нахмурилась я.
— Так есть или нет? — строго спросил Гена.
Чувствовала, как он все свои эмоции выражал, сжатием кулака. И вот он сильно сжал мои пальцы, что я даже почувствовала лёгкую боль, выдернула руку и уставилась на него во все глаза.
— Я не пойду с тобой никуда, если ты садист и маньяк.
— Нет, — он опять рассмеялся, и отвернулся от меня.
Карими глазами, в которых отражался свет фонарей, посмотрел на дорогу вдаль.
Не то чтобы он мне перестал нравиться, просто странное, немного агрессивное поведение проскальзывало.
— Я не знакомлюсь… обычно, — очень тихо ответил он, — по клубам и улицам. Мне просто надо знать, кто ты.
— Сирота, — недовольно ответила ему. — Доволен? Но у меня есть сестра и тётка. Я тоже не знакомлюсь, если сама не хочу. А тут решила узнать, кто ты.
Хотелось быть именно такой, типа: отвалите, мне вы не нужны. Но это не было правдой. Мне хотелось много знакомств, прямо, чтобы друзья в соцсети ломились. Толпы ровесников, куча народа!
А ему, видимо, это не нужно. Тогда мне тоже.
Гена продолжал пристально изучать моё лицо, впивался взглядом: то в глаза, то в губы. И я почувствовала себя неловко под таким прессом.
— А твои родители? — поинтересовалась я.
— Приёмная семья, родной отец сидит в тюрьме.
Бывает. Да? Ничего страшного. Другая семья его вырастила… Когда-то. Так и не спросила, сколько ему лет.
— И кто дороже: отец или приёмная семья?
— Я не знаю! Почему ты задала этот вопрос?! — возмутился он, изменившись в лице, глаза прищурил.
Я была шокирована таким выпадом, поэтому только плечами пожала.
Между нами нависла пауза.
****
Проехала мимо машина, в которой били басы, и она тряслась. А мы молчали.
Но Гена выдохнул звучно и ослаб.
— Всё, — тихо рассмеялся он. — Надо поесть. Я устал сегодня.
Взял меня за руку, но в этот раз держал аккуратно. Его большие длинные пальцы стали гладить мою ладонь, и по телу бежала мелкая дрожь от таких необычных прикосновений, похожих на ласку.
