Снова перебирает книги, находит туристический альбом – «Алеппо», раскрывает, комментирует картинки, смахивая с них пыль и жестикулируя.
Фахри
Эль Шалаль! Лучший ресторан, лучший из лучших. Крутой. Посидим, потом кофе, потом – наргиле. Потом погуляем в Старом городе, там красиво, там музеи, магазины, храмы.
Сирия – люлька христианства. Нет, колыбель, да.
(толкает Боголюбова)
Ты в храмы ходишь?
Боголюбов
В церкви то? Ну, бывал пару раз. На крещении, на похоронах…
ФАХРИ
(качает головой)
Ай-яй, как так?
(перелистывает страницу)
А потом – вот, вот сюда пойдём. И сюда.
Брезгливо осматривает себя, продолжает, мечтательно жмурясь.
Фахри
Эх-х… Потом, конечно, в Ялбуга ан-Насри потом.
Боголюбов
Куда-чего?
Фахри
В хамам, Максима, в ха-мам. Баня. Родишься ещё раз. Заново.
Фахри умолкает, закрывает книгу, смотрит невидящим взглядом – он в воспоминаниях об утраченном прошлом.
Боголюбов смотрит на Фахри. В его глазах – слёзы.
Боголюбов, чтобы прервать неловкую паузу, кашляет.
Боголюбов
(нарочито бодро)
– Приеду. А гостиницы? Какие есть в Алеппо вашем?
Фахри промокает глаза тыльной стороной ладоней, глубоко вздохнув, «возвращается» в действительность, берёт галету, хрумкает.
Фахри
(живо)
Отели? Какие хочешь. «Диван Расми», «Дар Халабия». Про «Барон» не слышал разве? Отель «Барон»? Ты варвар, Максима. Там Агата Кристи написала «Убийство в восточном экспрессе»! Там Шарль де Голль жил, Лоуренс Аравийский жил, Рузвельт.
(подумав)
Э-э, что Рузвельт! Сам Юрий Алексеевич Гагарин там жил, понял?! А зачем тебе гостиница? Не думай даже, Раиса – она тебя в гостиницу не отпустит! Ты у нас будешь жить, отдельная комната – гостю. У нас большая квартира. Трёхкомнатная квартира, и три спальни.
(печально)
Дорогая, чёрт.
Боголюбов
(подначивая)
Дорогая квартира?
Фахри
Да. Район новый, зато вид из окон – Рая говорит – библейский. Сто долларов за метр.
Боголюбов
Сколько-сколько?
Фахри
(возмущённо)
– Ага! Сто долларов!
Боголюбов
(палец к губам)
Ш-ш!
Фахри
(тихо)
Даже сто двадцать где-то. Если из наших фунтов. Дорого
(вздыхает),
но кредит. У вас кредит, деньги на дом дают?
Максим качает головой, усмехается.
Боголюбов
(тихо)
«Сто долларов – метр». Кредит им дают. Кровавый тиран и деспот, этот ваш Ассад, точно! Мама ж дорогая…
1.12. Дом Боголюбовых. Инт. Утро.
Руки Алексевны. Она большими портновскими ножницами вырезает из газеты статью про Алеппо, бережно кладёт в старую папку «Дело N». Отец гремит посудой в комоде.
Алексевна
Ты там, вояка, ещё поищи.
Максимыч
(продолжая поиски)
Чего говоришь?
Алексевна
Ещё там поищи. Больше ничего там нет, кроме железки этой?
Максимыч недоуменно смотрит на жену, ищет в ящике.
Алексевна
(оборачивается)
Ничего, а? Надбавки-то нет к пенсии? Или там льгот каких, на воду, на свет? Иль ордера на квартиру ветерану нашему героическому? Нету? Так может и не дали?
Максимыч в сердцах сплёвывает, бросает медаль в ящик.
Максимыч
Мы, знаешь, не за медали-награды… Мы, как теперь молодые, не прятались, не косили. Родина приказала – и по…
Умолкает, что-то вспомнив. На лице появляется довольная улыбка. Задвигает ящик, из глубин нижнего отделения комода достаёт «заначку» – початую бутылку водки.
Наливает себе, поднимает стопку левой, оборачивается к красному углу, крестится, тостует фотографии Максима.
Максимыч
Ну, будь здоров, Максимка Николаич.
Выпивает, шумно вдыхает, морщится.
Поставив стопку, шагает к жене, обнимает её за плечи.
Максимыч
