Там, за огненной рекой - страница 2

Она погрозила кулаком в сторону дома. Погодите, вот только бы выбраться оттуда, будет вам такой эксперимент, что самим психиатры потом понадобятся!

Но вода… Эта странная жажда… И туман, в котором бродят призраки с лошадиными мордами…

Лиля резко выпрямилась, сжала кулаки. «Хватит! Я либо схожу с ума, либо… Либо это какой-то скотский эксперимент, и всё, других объяснений нет! Но выбираться отсюда в любом случае нужно!»

Она подняла заплаканные глаза в небо. Там всё было как обычно: серо, тускло, без малейшего намёка на просвет. Облаков разве что стало больше, чем утром. Тяжёлые, кучевые, всех оттенков серого, они медленно наползали друг на друга, ещё ниже опуская и без того безнадёжное небо.

Лиля потянула к носу высокий ворот оливкового свитера. Запахнула куртку, обхватила себя руками крест-накрест – и решительно шагнула в туман.

Хотят шоу? Сейчас им будет шоу!

Она набрала полную грудь воздуха и запела громко, нарочито фальшиво:

– А нам всё равно, а нам всё равно!

Голос поначалу дрожал, но с каждым словом становился увереннее. Она продвигалась всё дальше в туман, продолжая немузыкально орать:

– Станем мы храбрей и отважней льва!

Шла, не разбирая дороги, топая по мокрой траве. Песня, глупая и бессмысленная, наполняла лёгкие воздухом, а тело – странной решимостью.

– Устоим хоть раз в самый жуткий час!

Лиля уже почти бежала, распевая на всю округу:

– Все напасти нам будут трын-трава!

Дурацкий припев пришёл сам собой, но кроме него, ничего больше не вспомнилось, поэтому она продолжила самозабвенно орать по кругу одно и то же. С каждым повтором из неё словно бы выплескивалось что-то застоявшееся, неживое, лишавшее воли и сил – и на душе становилось хоть чуточку, но легче. Она не знала, как далеко ушла от дома, да и знать не хотела. Возможно, уже бесповоротно потерялась в этом инфернальном тумане, но ей было всё-рав-но! Трын-травой нахлобучило, не иначе.

В этом безбашенном настроении, не успев завершить очередную вопилку про напасти, Лиля и вывалилась из полосы тумана на берег реки.

Обрыдшее влажное марево здесь почти не лезло в глаза, стелилось по самой воде. Река простиралась величественно, и в ширину, и в длину занимая весь окоём. С пологого берега, поросшего чахлыми кустарниками, тянуло ноябрьской стылью – и тем самым, уже знакомым смрадом, от которого Лилю немедленно замутило. Второй берег терялся в густой серой дымке, и от этого река казалась морем – если бы не медленное, величавое течение ртутных вод. Кроме отвратительного запаха, от воды исходило дымное испарение, от которого резко зачесались глаза.

Лиля закрыла нос рукавом и попятилась.

– Вот тебе, блин, и трын-трава…

– О! Здрасти! Песня про зайцев? – энергичный мужской голос, раздавшийся за спиной, заставил вздрогнуть.

– Ч-чего? – Сердце заколотилось где-то в горле. Лиля резко развернулась.

Мужчина среднего роста и средних же лет, в рыбацких сапогах и наброшенном на плечи брезентовом плаще, понимающе ухмыльнулся. Зажатая в углу его рта пожухлая травинка качнулась в такт. Цепкие глаза беззастенчиво уставились на растерянную Лилю.

– Песня про зайцев, говорю. Называется она так.

– А-а-а… – хрипло пробормотала резко побледневшая Лиля.

Он перевёл взгляд с её лица ниже, на грудь, и хмыкнул.

– Диавол таки носит «Prada»?

Так и сказал, «диавол».

Лиля оторопела. Что за бред он несёт? В голове лихорадочно закрутились варианты. Рыбак? Маньяк? Беглый псих-одиночка? Что ей делать?!