За сотни лет проведённые под его покровом изменилось многое. Коррекция, которой грозил ему Анрей, была бы далеко не первой. Но со временем воспоминания всегда возвращались – обломанными кусками зеркала врывались в его сны, разбитым стеклом осыпались на дно глаз. И стоило немалых усилий добиться того, чтобы об этом не узнал никто, кроме него самого. Воспоминания можно было удалить или записать. Но образ мысли перезаписать было нельзя. Снова и снова он попадал в одни и те же ловушки, и никакие психологи Ордена не могли помочь ему исправить себя.
— У меня ещё есть дела, — ворвался в пелену его мыслей холодный голос Анрея. И кивнув Кален позволил ему свернуть на боковую дорожку парка.
Кален почти ничего не помнил о своём детстве. Даже не знал, какая из процедур вырвала из его памяти те времена. Но Инэрис Магдаро, своего первого командира и самую красивую женщину, которую он когда-либо знал, Кален помнил достаточно хорошо. Она так и не сделала ничего, чтобы Ордену захотелось её удалять.
И Анрея он тоже помнил, как помнил и то, что судьба Дезмонда Аркан не давала ему покоя никогда.
«Поэтому ты хотел его убить. И поэтому не смог».
Аэций никогда не требовал от него ежедневных отчётов. Если где-то в глубине Ордена работа и строилась по-другому, то точно не в их группе. Дезмонд сам планировал операции, сам решал, привлекать ли к ним своих братьев или массовые силы Ордена. Единственное ограничение – необходимость докладывать о том, что он ещё жив, по окончании первого цикла на отдалённой планете – давно превратилась в пустую формальность.
Но Дезмонду порой самому хотелось связаться с Галактионом и узнать, что тот думает о происходящем. Иногда он связывался с Ричардом, иногда – с Ингой.
Если бы утром он не рассказал о ночных событиях Инэрис, наверняка вечером позвонил бы одному из них. Но теперь пересказывать события прошедшей ночи по второму кругу не хотелось. И тем не менее, новостей, о которых следовало знать в Интаке, накопилось уже много. Дезмонд пытался мысленно рассортировать их по категориям и решить, как действовать дальше, когда его размышления прервал вызов по внутренней галактической связи.
Положив ком на кофейный столик, Дезмонд нажал кнопку приёма и тут же увидел, как в кресло напротив садится Галактион.
— Куда ты пропал? – спросил тот.
Дезмонд нахмурился, подобных ограничений он не любил.
— Прошло всего несколько дней. Или у тебя есть сведенья о том, что здесь опасно?
Галактион покачал головой, откинулся назад, но в развороте плеч и опущенных уголках губ всё ещё сквозило напряжение. Дезмонд не помнил, когда видел его подобным в последний раз.
— Ты что-нибудь нашёл? – снова первым проговорил Аэций.
— Не торопись, — Дезмонд помолчал. – Я собирался тебе звонить, но не знал, с чего начать. Пожалуй, самое важное всё-таки то, что здесь – агенты Ордены Звёздного Света.
Губы Галактиона дрогнули, он медленно кивнул.
— Начатое всё равно надо продолжать, — вопреки сказанному в его голосе Дезмонду почудилась неуверенность.
— Естественно. Просто хотел предупредить тебя… Мало ли что.
Он сделал глубокий вдох.
— Это ещё не всё. Не все, вернее сказать. При спуске в руины мы видели субмарину, которую нам не удалось опознать.
— Нам? – уточнил Галактион.
— Я перешлю тебе записи автоматических наблюдений с корабля.
Галактион нетерпеливо кивнул.
— «Нам», — продолжал Дезмонд, — потому что посредников, с которым мне рекомендовало работать местное правительство, оказалась Инэрис Магдаро.
