Со своей стороны, министерство связи Гильдии всегда старалось умерить страхи граждан. Они организовывали развлекающие мероприятия, чтобы отвлечь людей от тревожных мыслей о массовых смертях или о распространении черной чумы. По новой удивительной беспроводной системе транслировали мыльные и традиционные оперы, кровавые бои на арене, для которых с войн привозили нескончаемый поток рабов-гайдзинов. Дешевое спиртное и обработанные бутоны лотоса опьяняют и сбивают с толку: грандиозная машина для дезориентации и развлечения, благодаря которой заводы работают, а кузницы куют.
Слишком многое поставлено на карту, чтобы позволить нескольким исчезнувшим пандам встать на пути выдачи квот на производство. Гильдия жаждала покорить этот мир.
Над головой Юкико скрипнул такелаж. В воздухе раздались резкие крики, когда наблюдатель за облаками вдруг заметил вдали журавля – одинокий силуэт на ярко-красном фоне. Моряки звали птицу и просили об удаче, вытянув руки. Увидеть в небе журавля в наши дни – редкость. Верно, это Бог Идзанаги посылает свое благословение делу Черного Лиса.
Масару и Ямагата появились из-под нижней палубы, увлеченно болтая. Юкико видела, как они разошлись, и капитан отправился призвать к порядку экипаж, а Масару повернулся и подошел к носу.
– Касуми, – проскрипел он, – я хочу установить прожекторы с обеих сторон от штурманской палубы. Спросите разрешения у Ямагаты, прежде чем сверлить перила. Акихито, начни собирать клетку. Я скоро приду.
Касуми и Акихито обменялись быстрыми взглядами, собрали свое снаряжение и без слов скрылись. Юкико сделала вид, что не заметила долгого взгляда, которым обменялись ее отец и Касуми. Она стиснула зубы и уставилась в палубу.
Масару подождал, пока пара не спустится в грузовой отсек, затем сложил на груди руки и повернулся к дочери. Юкико взглянула на отца. Он переоделся в охотничий жакет хаори без рукавов, свободные штаны хакама, закрывающие ноги. На руках блестели капли пота, и татуировки сверкали под бликами красного света. Он выглядел измученным: тени под очками, серое уставшее лицо. Под левым глазом набух синяк, а под ним – кровоподтеки на щеке.
– Ты выглядишь ужасно, – пробормотала Юкико. – Тебе нужно немного поспать.
– Не хочешь сказать мне, о чем ты, черт возьми, думала сегодня? Что ты творишь? – прорычал Масару.
Юкико вытащила нож из колоды и снова вонзила его в дерево.
– Не понимаю, о чем ты.
– Не парь мне мозги, девочка. Кеннинг перед сёгуном?
– Я должна была молча смотреть, как его убьют? Потому что глупая девчонка хочет, чтобы от нее хорошо пахло и…
– Черт возьми, это просто собака, Юкико!
– Собак на этом острове гораздо меньше, чем людей.
– Не стоит рисковать головой! Гильдийцы сжигают нечистого каждый божий месяц. О чем ты думала?
– Возможно, о том же, о чем и ты, когда рискнул своей головой из-за игры в карты. Тот як почти убил тебя.
– Там был Акихито, – усмехнулся Масару. – Ничего бы не случилось.
– Вы оба были обкурены и пьяны, и могло случиться что угодно.
– Черт возьми, девочка, мы говорим не обо мне! Но кеннинг на публике? Что сказала бы твоя мать?
– А что бы она сказала о тебе? – Юкико резко поднялась на ноги. – Старый пьяница, настолько ослепленный драконом, что едва стоит на ногах? Азартные игры, драки, курение до бесчувствия каждый божий день? Неудивительно, что она ушла от тебя!
Масару сильно побледнел и отпрянул, широко раскрыв рот, словно она ударила его. Юкико повернулась к нему спиной и уставилась на нос корабля, пряди волос прилипли к ее лицу. Она обхватила себя руками и задрожала, несмотря на жару. Под ногами плескалось красно-зеленое море.
