Я давно оградила себя от дружеских коммуникаций с представительницами общества гремучих змей, к коим я убеждённо отношу всех женщин от четырнадцати до семидесяти лет. Исключением была лишь моя Дашка, к слову, та ещё змея, но родная и любимая. Не сказать, чтобы я избегала женского общества. Напротив, по роду своей деятельности я контактировала с ними довольно часто с видимой непринуждённостью, но всегда дистанцируясь эмоционально. Это и было действенным противоядием на протяжении многих лет.
С мужчинами иметь дело всегда было проще, они были понятны и предсказуемы. Иными словами, я давно научилась их готовить, а они в подавляющем большинстве были для меня легкодоступными и удобоваримыми. Женщины же вызывали у меня сильную изжогу. Риммочку я подпустила чуть ближе и оставила для неё небольшую лазейку в моём эмоциональном щите. Вероятно, пожалею об этом, но решение я уже приняла и не в моих правилах его менять.
Звонок домофона заставил меня удивлённо вскинуть брови, а Римму вздрогнуть от неожиданности и страха.
– Это Соколов, – испуганно пискнула она.
– Ну и пусть, что ты дёргаешься? – сказала я беззаботно, чтобы успокоить девчонку, хотя чёткого плана по её освобождению у меня пока не было.
Это оказался всего лишь курьер, доставивший цветы. Красивый букет из девяти крупных белых роз с зелёными прожилками занял место в моей спальне, разместившись в роскошной китайской вазе, приобретённой мной так предусмотрительно и своевременно. Цветами мужчины баловали меня довольно часто, но вот радовали редко. Я не была большой оригиналкой, предпочитающей редкие сорта орхидей или полевые ромашки. Я банально любила розы и признавала только белые и бордовые. Но одаривали меня преимущественно алыми и, к моему разочарованию, розовыми.
Однажды один пылкий поклонник преподнёс мне букет гвоздик, а я, ощутив себя почившим ветераном, даже не попыталась выглядеть благодарной. Тогда моя реакция сильно оскорбила мужчину, но я ничуть не мучилась угрызениями совести. А ведь красная гвоздика символизирует страсть, но у меня всю жизнь эти цветы ассоциируются с Днём Победы, ветеранами и погибшими воинами. Да простят меня флористы. И уж меньше всего, если следовать языку цветов, мне подходят мои любимые белые розы – символ чистоты и невинности. Где я – и где невинность. Но Влад, вероятно, думал иначе либо у него просто хороший вкус. Ведь этот прекрасный букет был именно от него.
– Ой, какая прелесть! Как же мне нравятся белые розы. Это Вам Влад прислал? – Римма с искренним восторгом разглядывала букет и на мой утвердительный кивок заметила: – Он Вас очень любит, это сразу видно. Он так на Вас смотрит! И вы очень красивая пара. А мне такие цветы дарил Андрюша, – она мечтательно улыбнулась.
– Андрюша? Это, случайно, не тот могучий орк из охраны Соколова? – насмешливо поинтересовалась я.
– Ну, не такой уж он и орк. – Римма натянуто улыбнулась, но в её голосе я уловила обиду. – Он очень добрый и хороший.
Ну, надо же – Андрюша. Этому бугаю вполне подошло бы имя Арнольд или Геракл, а он Андрюша.
– И что у тебя с этим Андрюшей? – спросила я, не собираясь извиняться за «орка».
– Ничего, конечно, – грустно ответила девушка и так тяжело вздохнула, что сразу стало понятно, насколько это досадное упущение.
– А твой романтичный воздыхатель в курсе ваших отношений с боссом?
Риммочка передёрнула плечиками и, снова вздохнув, ответила:
